Спартак. Бунт непокорных
Шрифт:
Как только ланиста покинул казармы, Курий подошел к Спартаку.
— С тобой советуются, тебя слушают, — начал он. — С тобой твоя женщина и этот Иаир-целитель. Они не отходят от тебя. Батиат, должно быть, дорого заплатил за вас, это видно по тому, как он на тебя смотрит. Он обращается с тобой, как с главой новой группы гладиаторов. Но я его знаю: он жесток и мстителен. Кельт, попытавшись бежать, бросил ему вызов. И если Батиат не убил его сразу, значит, его ждет
Он положил руку на плечо Спартака.
— Если кельт мудрый человек, он вскроет себе вены. Тогда он умрет счастливой, легкой смертью.
Но кельт, набравшись сил, почувствовал вкус к жизни.
Его хорошо кормили. Батиат даже приказал одной из женщин, что бродили по берегам Вольтурно, приходить к нему. Гэл уединялся с ней в отдельной комнате, и оттуда доносились страстные крики.
— Зачем умирать? — ответил Гэл Криксу. — Я буду драться, выживу и убью Лентула Батиата!
Однажды утром стражники схватили Гэла, связали ему руки за спиной, раздели и вылили на него кувшин свежей крови.
Лентул Батиат наблюдал за их действиями.
— Ты хотел бежать? Теперь попробуй убеги от них!
Трубы и барабаны возвестили об открытии игр в Капуе. Лентул Батиат с трибуны объявил: чтобы достойно открыть эти игры, он выпустит на арену самого красивого из своих зверей, льва из Ливии, и обнаженного человека со связанными руками, у которого есть только ноги, чтобы убегать.
— Если он выживет, я сделаю его свободным!
Батиат приказал открыть ворота. Из одних на арену вышел гладиатор, из других выпрыгнул огромный зверь. По телу Гэла стекала свежая кровь.
Ему не пришлось долго бегать.
Лев разорвал его надвое. Голова кельта скрылось в львиной пасти.
Рабы, купленные в Риме, не участвовали в первых играх. Их нужно было научить сражаться на арене, уклоняться от сети, набрасываемой ретиарием, отражать трезубец или изогнутый меч.
Некоторые должны были уметь сражаться, не видя противника: на голове у них был шлем с непроницаемым забралом-маской.
Другие — среди них Крикс-галл — были с ног до головы обвешаны оружием, столь тяжелым, что они едва могли передвигаться, и их можно было повалить одним ударом. Встать сами они уже не могли.
У Спартака был щит и зазубренный изогнутый меч фракийского воина, а у Эномая — секира с двумя лезвиями и длинной рукояткой, которой он научился размахивать, сбивая с ног любого, кто попытается подойти.
Все они, составлявшие новую группу гладиаторов, вышли на арену во время вторых игр в Капуе.
Было лето, и с Вольтурно поднимался густой туман.
Из помещений, в которых находились звери, исходил едкий запах. Игры начались в конце дня, когда жара стала спадать и наступили долгие сумерки.
Иаир услышал удары оружия, крики, которыми зрители приветствовали самые красивые удары. Затем толпа завопила «Убей! Убей! Прикончи!» Вздох удовлетворения раздался, когда претор опустил палец, отдавая приказ добить побежденных.
А затем Иаир увидел, как оставшиеся в живых гладиаторы медленно спускались в подземелье.
Они пошатывались, их тела были покрыты кровью.
18
Иаир увидел, что грудь Спартака в крови.
Он подошел к фракийцу, на правом плече которого зияла глубокая рана. Струйка крови сбегала по руке черной лентой.
Спартак постоял в нерешительности, потом тяжело опустился на землю. Иаир склонился над ним. Рана оказалась неглубокой. Человек, который нанес этот удар, видимо, был убит в ту же секунду, когда лезвие его меча опустилось на руку Спартака.
Иаир остановил кровь и приложил к ране лекарство.
Спартак, казалось, даже не замечал, что его лечат. Он сидел, сгорбившись, опустив голову на грудь.
Он не посмотрел на Крикса, который постоял над ним, а затем внезапно рухнул, будто покошенный. Напрасно он пытался подняться на ноги. Эномай, грудь которого пересекали красные борозды, помог ему развязать кожаные ремни, с помощью которых на спине, голове, поясе и бедрах крепились оружие и доспехи. Другие гладиаторы прислонились к стене и, закрыв глаза, сползли на землю. Сначала они молчали, а затем стали требовать вина.
Иаир смотрел на них. На арену вышли двадцать воинов — новая группа гладиаторов, рабы, купленные в Риме. В подземелье спустились только семеро.
— Ты помнишь Гальвикса, который пощадил меня? — опять начал Спартак. — Дак предпочел умереть, но не убивать меня. Когда я увидел сегодня, как нумидиец поднял секиру, я бросился вперед, сжимая меч. Я ударил его в живот, и он уронил оружие.
Он положил правую руку на грудь.
— Его кровь брызнула на меня, смешалась с моей. Он был моим братом, Иаир, а я убил его. Мне не хватило храбрости Гальвикса.
Спартак опустил голову. Казалось, он плачет, но его глаза оставались сухими.
— Я убил брата, — повторил он.
Внезапно под низкими сводами наступила тишина. Гладиаторы расступились, пропуская Гнея Лентула Батиата и его стражников. Оружейник Курий шел рядом с ними.
— Я хочу видеть их, — громко сказал Батиат. — Живые, раненые или мертвые, они принадлежат мне. Покажи мне раненых, Курий.
— Они победили, — напомнил ему Курий.