Спартак. Бунт непокорных
Шрифт:
— Сначала догони его! — пробурчал Лентул Батиат, усмехнувшись. — Они перешли мост, — продолжал он. — Один раб видел их на рассвете, они шли к Везувию.
Он кивнул в сторону молодых людей, болтавших у входа.
— Я-то думал, что ты не замечаешь ничего, кроме гладкой кожи юнцов и их бритых задниц. А ты и на гладиатора глаз положил?
Он поднял руку и погрозил пальцем:
— Трибун войск Капуи бросился в погоню. Я знаю Амилла, он поймает их и приведет обратно живыми. Я хочу, чтобы они были здесь, — он стукнул ногой о выложенный плитками пол, — закованные в цепи, напутанные, покрытые песком, похожие на загнанных животных. А ты предлагаешь мне тысячу талантов и упрашиваешь как любовник, ослепленный страстью. Я не уступлю тебе!
Он наклонился к Клавдию Глабру.
— Претор, я устрою для тебя такие игры, каких ты и представить себе не можешь. Видел, что я сделал с кельтом? Он бегал по арене, надеясь убежать от ливийских львов. А с этим Спартаком, Посидион, я устрою зрелище, которое не забудут в Капуе. Мои львы любят живое мясо, и я угощу их! Я знаю своих зверей, они растянут удовольствие. Эти игры станут самыми красивыми из всех, что когда-либо устраивались в республике. Даже в Риме, претор, ты не видел того, что я покажу здесь!
— Сначала поймай их, — мрачно сказал Посидион.
Он поднялся, прошелся по саду, у фонтана подставил руки под струю воды.
— Этот фракиец как вода, — продолжал он. — Он просачивается сквозь пальцы. Во Фракии трибун VII легиона Кальвиций Сабиний посадил его в клетку и заставил сражаться с варваром, который мог раздробить ему череп одним ударом кулака. И знаешь, что произошло? Дак Гальвикс отказался убивать его.
Посидион снова сел рядом с Глабром.
— Спартаку покровительствуют боги, — продолжал он. — Я в этом уверен. Жрица и еврей-целитель заботятся о нем. Он умрет не раньше, чем это будет угодно богам. Ты хотел бросить Спартака львам? Он сбежал. Он ускользает от тебя, Батиат, а если однажды вернется, то за тем, чтобы убить.
— Ты заговариваешься, ритор! Ты грек и твоя голова полна выдумок и лжи. Здесь правят меч и закон Рима. Никто не смеет бросить нам вызов. Ганнибал, Карфаген и сотни тысяч рабов, восставших на Сицилии, были разгромлены, а ты думаешь, что фракийский гладиатор сможет нас победить? Ты заблуждаешься, ритор!
Лентул Батиат хлопнул в ладоши. Рабы принесли амфоры, наполненные свежим вином, чаши с жареными грибами и салатом, блюда с жирными сочными дроздами.
— Я кормил этих собак, как патрициев, — Лентул Батиат говорил с набитым ртом, вытирая губы тыльной стороной ладони. — И теперь они заплатят мне за мясо и вино своей плотью и кровью!
Вечер постепенно окутывал все пурпурным и серым покровом. Раскидистые сосны таяли в тумане, поднимавшемся от Вольтурно.
Факелы чадили, в светильниках трещало масло. Молодые рабы Посидиона разлеглись на мозаичном полу.
Внезапно послышались голоса, кто-то быстро шел через атрий. [4] Один из вновь прибывших остановился перед Батиатом.
— Трибун Амилл ранен.
Лентул вскочил, схватил человека за плечи и проревел:
— Я говорил тебе, Вакерра, — или ты, или они!
4
Атрий (лат. atrium) — закрытый внутренний двор, куда выходили остальные помещения древнеримского жилища.
Вакерра показал окровавленные руки.
— У них есть оружие, — объяснил он. — К ним присоединились рабы. Они рубят плодовые деревья, режут быков. Они все как помешанные. Армия бежала. Трибун Амилл и я…
Лентул Батиат оттолкнул Вакерру.
— Возвращайся в школу гладиаторов, — зарычал он, медленно опускаясь в кресло. — Будешь моим оружейником.
Претор Клавдий Глабр подал Вакерре знак приблизиться.
— Расскажи мне все по порядку, — попросил он.
23
Прославленные и высокочтимые сенаторы,
я, Клавдий Глабр, претор республики, приехал в Капую, чтобы восстановить здесь Правосудие, и подаю сигнал тревоги.
Уже несколько дней здесь дует дурной ветер. Гладиаторы сбежали из школы ланисты Гнея Лентула Батиата. Семьдесят три человека были без оружия, но теперь они вооружены, и к ним присоединились рабы, работавшие в полях.
Они направились к горе Везувий, и никто не смог остановить их.
Покинув здание школы на берегах Вольтурно, они, вместе с оружейником, свободным гладиатором, ограбили харчевню, расположенную рядом с амфитеатром Капуи.
Там они завладели кухонными ножами и вертелами, а также забрали съестные припасы.
Ланиста Гней Лентул Батиат узнав о побеге, добился, чтобы магистраты города отправили отряд из Капуи в погоню за гнусными мятежниками.
Посоветовавшись с Батиатом и магистратами, я принял решение. Триста солдат под командованием трибуна Амилла были снаряжены той же ночью и на рассвете вышли из Капуи. Все были уверены, что к концу следующего дня Амилл приведет беглецов, закованными в цепи.
Ланиста Батиат уже мечтал об играх, на которых он заставит мятежных гладиаторов сразиться с его львами.
Я слишком хорошо знаю дикую натуру рабов, чтобы поверить в быстрое и счастливое окончание того, что, боюсь, является лишь началом бедствия.
В моей семье еще живы воспоминания о восстании рабов, которые залили кровью Сицилию, разрушили лучшие житницы и хранилища и убили многих.
Раб, сорвавшийся с цепи, превращается в дикого зверя. Еще хуже, если он — гладиатор, который умеет сражаться и не боится смерти.
Всего за несколько дней беглецы из школы Капуи показали, что они способны нанести нам не меньший ущерб, чем армия варваров. А их пока всего сотня.
Собирая рассказы тех, кто преследовал их и пытался поймать, я смог восстановить проделанный ими путь.
Вооружившись в харчевне ножами и вертелами, наевшись мяса и напившись вина, они направились к Везувию, по дороге вырубая фруктовые деревья, разоряя амбары, поджигая хлеб в полях.
Казалось, им помогают боги.
Впереди танцевала и пела жрица Диониса, спутница фракийского воина, которого они выбрали своим главарем. Он был солдатом вспомогательных войск республики, его имя Спартак.