Спартанец
Шрифт:
Критолаос больше не произнес ни единого слова в течение всего этого дня, несмотря на все попытки Талоса развеселить его. Казалось, что он страшно обескуражен, словно все его надежды, сама суть, причина, оправдывающая его существование, рухнули в одно мгновенье.
Следующие дни для старика были полны беспокойства: он должен был вести наблюдение даже на пастбище, и с трудом набрался смелости, чтобы позволить своему юному питомцу потренироваться с луком. Когда он решился на это, то стал выискивать отдаленные места, подальше от дорог.
Он действовал так, словно
Проходили дни, месяцы. Весна почти закончилась, но не произошло никаких неприятных событий. Казалось, что к Критолаосу вновь возвращается уверенность, но его здоровье пошатнулось и быстро ухудшалось.
Иногда старик даже не выходил на пастбище. Долгими часами он сидел на табурете около дома; люди из ближних селений по пути на работу и пастухи, гнавшие свои отары на пастбища, останавливались, чтобы поговорить с ним. Все они казались странно встревоженными, словно знали, что последний день Критолаоса совсем близок.
Вечерами Талос возвращался с отарой и маленьким Криосом. Окончив все свои дела, он садился у ног деда и часами разговаривал с ним. Талос рассказывал о своих маленьких победах в стрельбе из лука, который он постоянно носил с собой.
Иногда он исчезал на несколько дней, если пастбище было очень далеко, спал в простом шалаше, сделанном из веток, прутьев и листьев.
Однажды в конце весны Талос пас овец на склонах горы Тайгет, недалеко от своего дома. Критолаос неважно чувствовал себя накануне ночью, и Талос не захотел уходить далеко. В случае необходимости мать могла легко добраться до него, или послать за ним кого-нибудь.
Время близилось к полудню, и было очень жарко. Талос сидел под деревом и любовался серебристой оливой на равнине. За ней была длинная дорога, ведущая с севера, которая казалась пустынной.
От друзей, которые работали в городе, юноша слышал, что скоро должны произойти какие-то важные события. Моряки Гифеума, привозившие рыбу на рынок, ночью видели огромный флот, идущий с востока: сотни и сотни судов с длинными бронзовыми рострами, бороздящими волны. Великий царь послал их из заморской империи, чтобы объявить войну Афинам.
Талос плохо представлял, что происходит вдали от его родных краев. Он слышал, как Критолаос говорил о других народах Греции, но никогда никого не видел, кроме людей, живущих около Тайгета, и воинов города.
Талос не мог понять, почему этот великий царь хочет объявить войну такому маленькому городу как Афины. Почему он прибудет с этими судами? А если то, что рассказывали матросы Гифеума, правда?..
Он подумал о том, как ему хочется увидеть настоящий корабль. Он слышал, что некоторые из них такие огромные, что все люди целой деревни могут поместиться на одном из них… Но такого не может быть, это неправда!..
Как бы то ни было, но происходило нечто странное: отряды воинов уходили почти ежедневно, и по дороге на север, и по дороге, ведущей к морю.
Многие пастухи-илоты и поселяне боялись, что вот-вот разразится великая война; если это будет именно так, то они должны будут сопровождать воинов, чтобы служить им и носить их оружие.
Пока Талос размышлял над всем этим, блуждая взглядом по равнине, ему показалось, что он может разглядеть что-то передвигающееся на большом расстоянии по дороге, которая вела с севера. Чуть больше черного пятнышка в облаке пыли…
Он напряг зрение. Да, кто-то появился на дороге из Аргоса. Кто-то бежал, один, под палящим солнцем, по направлению к Спарте.
Талос встал, нетерпеливо пытаясь получше рассмотреть, кто там такой, и стал спускаться по склону горы к маленькому ручью, который протекал около дороги.
Казалось, что у бегущего человека ничего нет, кроме небольшого свертка, привязанного за плечами. Короткий хитон, едва прикрывавший бедра, и кинжал, висевший на поясе, свидетельствовали о том, что бегун был воином.
Сейчас он был уже совсем близко, и Талос смог хорошо рассмотреть его. Добежав до ручья, человек остановился. Он был покрыт пылью и потом, и очень странно дышал, с шумом выдыхая воздух изо рта, ритмично раздувая мощные легкие.
Сначала незнакомец вымыл лицо, ноги и руки. Потом он снял хитон и постепенно обмыл все тело, задыхаясь от ледяной горной воды.
Талос улыбнулся.
— Холодная, правда?
— Ах, да, мальчик, холодная, но мне это полезно. Укрепляет мышцы и пробуждает силу в этих усталых членах.
Почти обнаженный мужчина отличался необычным телосложением: толстые мускулистые руки, широкая грудь, длинные жилистые ноги…
Должно быть, незнакомец был воином, но откуда он прибыл, из какой страны? У него был забавный выговор: он говорил нараспев, и странная манера поведения, внушающая доверие.
Талос и сам удивлялся тому, что так внезапно первым заговорил с этим мужчиной.
Незнакомец оделся.
— Далеко ли отсюда Спарта? — спросил он.
— Не очень. Если вы побежите так же быстро, как бежали сюда, то скоро окажитесь на месте. Вон, смотрите: город там, сразу же за поворотом дороги, вы его не пропустите. Но что вы собираетесь делать в Спарте? Вы не спартанец. Должно быть, вы издалека… — И, подумав, добавил: — Мне не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь разговаривал так, как вы… даже мессенские пастухи или рыбаки, приходящие на рынок из Гифеума.
— Так, значит, ты наблюдал за мной. Шпионил?
— О, нет, я просто пасу овец и получилось так, что я увидел вас бегущим, еще очень издалека. Скажите, пожалуйста, кто вы и откуда?
— Конечно, мальчик. Я Филиппид из Афин, победитель последней Олимпиады. А ты?
— Я Талос, — ответил мальчик, глядя прямо в глаза незнакомца.
— Просто Талос?
— Талос, калека.
Незнакомец на миг замолчал от неожиданности.
— Что случилось с твоей ногой? Ты упал в горах?
— Нет, — спокойно отвечал мальчик. — Мой дедушка Критолаос говорит, что повивальная бабка, которая тащила меня из чрева мамы, делала это слишком грубо и резко. Но я напрасно отнимаю ваше время… Разве вам не нужно спешить?