Спартанец
Шрифт:
— Да, Талос, я должен идти, но если я немного не отдохну, мое сердце разорвется. Я покинул свой город три дня тому назад, на рассвете…
Талос посмотрел на него с изумлением.
— Невероятно! Я точно знаю, что Афины лежат за морем. Вы не могли попасть сюда пешком!
— Однако именно так я здесь и оказался. Филиппид не рассказывает сказок. Вчера до рассвета я был в Аргосе.
— Не то чтобы я вам не верил, но мой дедушка Критолаос говорил мне, что для того, чтобы отсюда попасть в Афины потребуется почти семь
— Твой дедушка должно быть очень много знает. Может быть, он также знает, кто такой Филиппид, — сказал атлет, улыбаясь.
— Я уверен, что он знает ваше имя. Однажды он рассказывал мне об Олимпийских играх. Он рассказывал мне о долине, где соревнуются атлеты. Исток реки, которая протекает там, находится недалеко отсюда, в наших горах. А вы, — продолжал юноша, — вы добрались сюда всего за три дня. Должно быть, у вас очень важное дело?
— Да, важное. Не только для меня, но и для всех греков, — сказал атлет неожиданно серьезно, и в его зеленых глазах промелькнула тень.
— Я думаю, что знаю, в чем дело, — сказал Талос. — Рыбаки из Гифеума рассказывали, что владыка земли восходящего солнца послал сотни судов, заполненных солдатами, чтобы разграбить острова.
— Не только острова, — мрачно отвечал атлет. — Они уже высадились на континент. Они подобны тучам саранчи, и уже разбили лагерь на берегу, на расстоянии чуть более двухсот стадий от Афин, в местечке, которое называется Марафон. Все наши воины уже там, но их все равно слишком мало, чтобы совладать с такой массой и заставить врагов уйти. По ночам там горит столько же костров, сколько звезд на небе. Носы их судов очень высоки и похожи на башни. У них тысячи лошадей, слуг, повозок…
— Вы пришли, чтобы просить помощи у спартанцев, разве нет? Они никогда не согласятся на это. Мой дедушка Критолаос говорит, что спартанцы — это внушающие страх воины, они самые лучшие, но тупоумные, и не могут ничего разглядеть дальше собственного носа. К тому же вокруг города нет стен, — вы знаете? Они ни за что не захотят покинуть его или оставить незащищенным. Еще одна глупость: были бы стены вокруг города, хватило бы всего нескольких воинов, чтобы защищать его, а остальные могли бы выйти навстречу опасности, вместо того, чтобы ждать, когда она приблизится к самым берегам Еврота.
— Ты очень мудр, Талос, для своего юного возраста, но я надеюсь, что ты не будешь слишком огорчаться, если твой дедушка хоть один раз ошибается относительно упрямства спартанцев. Они должны послушать меня. Если они допустят, чтобы мы погибли, то завтра наступит и их черед, — и не будет больше Афин, которые могли бы им помочь.
— Я знаю. Очень жаль, что вы должны убеждать не меня. Мне бы очень хотелось сражаться на вашей стороне, если бы я только мог. Ваши слова так убедительны и откровенны… Все афиняне похожи на вас?
Атлет улыбнулся.
— Да, есть люди и лучше меня.
— Я не верю этому, — сказал Талос, отрицательно качая головой. — Вы победили на Олимпийских играх.
— Это правда, мальчик, но в моем городе считаются не только с мускулами. Нет, разум значительно важнее. Наши граждане пытаются выбирать для управления городом мудрейшего человека, а не просто сильнейшего.
— Вы хотите сказать, что в вашем городе народ выбирает того, кто будет управлять ими? Разве у вас нет царей?
— Нет, Талос. Когда-то, давным-давно, были, но теперь их больше нет.
— Должно быть, ваш город очень необычный!
— Да, может быть, но я думаю, тебе бы там понравилось.
— Не знаю. Неужели вы думаете, что раб может быть где-нибудь счастлив?
Атлет встал, печально глядя на мальчика.
— Сейчас я должен уйти, — сказал он, но сперва повернулся к Талосу, снял кожаный браслет, украшенный медными заклепками, и протянул его мальчику:
— Это тебе, Талос. Я носил его на Олимпийских играх… Не думаю, что он мне еще понадобится. Помни Филиппида, сейчас и всегда.
Атлет затянул пояс, который сполз на бедра, и бегом направился в сторону Спарты. На какое-то мгновенье Талос замер, лишившись дара речи, а затем отправился вслед за атлетом, который был уже довольно далеко.
— Чемпион! Чемпион!
Филиппид остановился на минуту и обернулся.
— Удачи!
Атлет поднял правую руку, в знак приветствия, и снова побежал. Он быстро исчезал в слепящих лучах солнца.
Афинянин в белом паллиуме сидел перед благородным Аристархом, внимательно слушавшим его слова.
— Благодарю тебя за гостеприимство, Аристарх. Благородство и доблесть Клеоменидов широко известны даже в Афинах, и для меня большая честь сидеть за твоим столом.
— Честь оказана мне, Филиппид. Мой дом испытывает гордость, принимая у себя чемпиона Олимпиады. Ты одержал победу над лучшими из нашей молодежи, и спартанцы уважают таких достойных соперников. Я сожалею, что стол мой очень скуден, и я не могу предложить тебе изысканные блюда. Мне известно, что вы, афиняне, часто шутите над нашей кухней, особенно над нашим черным бульоном. Как ты мог заметить, я пощадил тебя от знакомства с ним.
— Я очень сожалею об этом, Аристарх. Мне было бы любопытно отведать его.
— Боюсь, что этот опыт был бы не очень приятен для тебя. До сих пор помню лицо Аристагора Милетского, когда он попробовал бульон, поданный на обеде во время приема, устроенного нашим правителем, в честь его прибытия в Спарту, восемь лет тому назад. Как известно, его миссия имела совсем незначительный успех. Он просил наших царей послать пять тысяч воинов для поддержки восстания против великого царя персов. Пять тысяч воинов составляют большую часть нашего войска: послать их за море было таким риском, на который мы никак не могли пойти.