Спартанец
Шрифт:
Антинея и Пелиас присоединились к перемещающейся колонне, когда она проходила по их земле. Карас заставил их сесть в повозку и рассказал им обо всем, что произошло.
Клейдемос, во главе колонны, приветствовал ее взмахом руки и долгим взглядом, но не оставил свою позицию. Еще будет время, чтобы побыть с ней вместе и поговорить. Сейчас самое главное — обеспечить безопасность всех этих людей, отведя их в надежное место до того времени, когда спартанцы решат совершить на них нападение.
Странно, но спартанцы в течение целых трех месяцев вообще не показывались. Когда первую
Всего их было три тысячи восемьсот человек, из которых восемьсот человек были способны взяться за оружие.
Клейдемос тщательно и терпеливо обучал их всем видам боя, которыми владел сам, изучив их в течение долголетней службы Спарте.
Однажды ночью при проверке стен вместе с Карасом, он остановился на башне, чтобы взглянуть сверху на долину, залитую лунным светом.
— О чем ты думаешь? — спросил Карас.
— О том, когда мы увидим спартанскую армию, направляющуюся на нас.
— Возможно, и не увидим, — отвечал Карас. — Возможно, они оставят нас в покое.
— Нет, — сказал Клейдемос, качая головой. — Ты и я, мы оба отлично знаем, что они не смогут вынести независимый и враждебный, город на расстоянии пятидневного пути от своих ворот. Я надеюсь только на то, что эфоры рассмотрят возможность перемирия. Мы можем признать их формальный суверенитет над этой землей в обмен на мир. Мы ничего не знаем о том, что происходит в долине Еврота, но я не питаю никаких ложных иллюзий.
— Город не может умереть, — сказал Карас после длительного молчания. — Я уже слышал, как старики рассказывают детям историю о великом исходе с горы Тайгет, историю о Талосе-волке. Она будет передаваться из уст в уста как часть нашей истории, как деяния древних царей.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — ответил Клейдемос. — Я остановил свой выбор на том, чтобы привести людей сюда, конечно с твоей помощью, потому что я верил, что это — единственно возможный путь к безопасности и свободе. Но сейчас я боюсь.
— Мессеняне уже приняли нас; с их стороны нет никакой враждебности. Старейшины ближних городов и поселков рассказывали нам, что они считают нас своими родственниками, потомками одних и тех же отцов.
— Это правда. Это может принести нам большую пользу в случае нападения со стороны спартанцев, хотя я и не считаю, что они могут зайти так далеко, чтобы взяться за оружие. Но совершенно бесполезно стараться предсказать будущее. Мы должны готовиться к самому худшему. Если судьба будет благоприятствовать нам, то это еще и лучше. Даже просто наблюдать, как город поднимается из руин, уже великолепно. Мечта Критолаоса! Если бы только он мог видеть это.
— Критолаос был Хранителем Меча, — сказал Карас. — Его душа всегда будет вместе с его народом.
— Все это кажется невероятным. Все происходит, словно во сне. Найти снова тебя, Антинею, мою мать… и этот народ, готовый сражаться после столь долгого ожидания…
— Мы всегда были готовы сражаться, — сказал Карас. — Когда греки победили при Платеях, в ту самую ночь многие из наших мужчин награбили несметное количество ценностей в персидском лагере и хорошо спрятали их. Обычно на эти деньги покупали оружие для наших воинов. Оружие, которым они будут защищать свою свободу, даже если это и будет стоить им жизни. Эти люди никогда не вернуться к такому состоянию, чтобы вновь стать рабами. Запомни это: никогда. Они лучше умрут. Все до единого.
Этой ночью Клейдемос лежал рядом с Антинеей и крепко обнимал ее.
— Мой отец умирает, — сказала Антинея спокойно. — Он чувствует, что жизнь покидает его, но он ни о чем не сожалеет. Ты показал ему город его предков, ты осуществил мечту всей его жизни.
Клейдемос еще крепче прижал ее к себе.
— Антинея, — сказал он, — Антинея, мне бы хотелось, чтобы этот сон не кончался никогда. Но я боюсь того, что ожидает нас впереди. Спарта — безжалостна.
— Не имеет значения, что ожидает нас, если мы рабы. Ни к чему нам тогда возможность прожить долгую жизнь. Все мы готовы сражаться, и все мы счастливы, что последовали за тобой и пришли сюда. Мой отец умирает, но в моем чреве растет ребенок. Это знак жизни, которая продолжается, а не жизни, которая заканчивается.
В темноте Клейдемос пытался увидеть ее глаза, но вдруг почувствовал, как в горле застрял комок.
— Ребенок, — прошептал он. — В мертвом городе родится ребенок…
Он поцеловал Антинею и погладил ее гладкий смуглый живот.
Первые спартанские подразделения прибыли в начале лета, но сначала их численность была небольшая. Эфоры решили следить за городом илотов, чтобы предотвратить присоединение к бунтовщикам тех, кто остался в Лаконии.
Прошло еще какое-то время, прежде чем спартанцы сделали попытку вооруженного вторжения в долину, которая была укреплена крепостным валом.
Народ Ифомы вырастил урожай и хотел убрать его до наступления зимы. Именно поэтому крепостные валы были всегда под пристальным круглосуточным наблюдением, чтобы не допустить прорыва неприятеля.
Когда пшеница стала колоситься, спартанцы выслали посланника с требованием сдачи города и возвращения илотов на гору Тайгет. Они предполагали воздержаться от мести или наказания до тех пор, пока каждый из них не вернется к своей работе на полях или пастбищах.
Карас отвечал, поднявшись на крепостной вал:
— Эти люди долго страдали, оставаясь рабами. Многие из наших мужчин погибли в бою, служа вашим воинам, но их кровь никогда не принималась во внимание, и всегда осыпалась бранью. И поэтому мы покинули Лаконию, чтобы вернуться на свою древнюю историческую родину, мы перестроили город. Нет ни одного из нас, кто бы ни пострадал от несправедливости или порки, или пыток в ваших руках, но мы не стремимся к отмщению. Наше единственное желание — жить мирно и свободно. Если вы оставите эту землю, то вам не надо ничего опасаться с нашей стороны, но ни за что на свете мы не согласимся вернуться обратно в то ярмо, которое всегда лежало непосильным грузом на наших плечах. Мы скорее готовы рисковать своими собственными жизнями, защищая нашу свободу, мы никогда не сдадимся. Никогда.