Спасатель. Серые волки
Шрифт:
Замысловато изогнувшись, Французов по самое плечо запустил под одеяло левую руку, долго шарил там, покряхтывая от усилий, и наконец протянул Андрею бумажный квадратик – крошечный, твердый как камень, какой получается, когда бумагу раз за разом складывают вдвое до тех пор, пока хватает сил ее сгибать.
Липский развернул бумагу. Это была составленная по всем правилам и заверенная нотариусом дарственная на дом – судя по ничего ему не говорящему названию деревни, тот самый, в котором жила покойная нянька эксминистра тетя Варя.
– Здесь не указано имя нового владельца, – заметил Андрей.
– Впишите его сами. Откуда мне было знать, кто войдет в эту дверь?
– Рискованно, вы не находите?
– А что мне терять?
Спорить было
– Не понимаю, зачем мне какаято раз… какойто домик в деревне, – сказал Андрей. – Меня ведь, в отличие от вас, не связывают с этим местом ностальгические воспоминания.
– А вы не торопитесь отказываться, – посоветовал Французов. – Вдруг потянет провести денекдругой на природе? Места там просто замечательные. А воздух!.. Дом, конечно, не дворец, но жить можно. Пару раз мы наведывались туда всей семьей, и мне, помнится, очень нравилось играть на чердаке. Чего там только нет! Конечно, на все мое имущество, до которого сможет дотянуться родная генеральная прокуратура, – а это, как вы понимаете, именно этот дом, и ничего, кроме него, – будет наложен арест. Но это временная мера. Хуже другое: эту дарственную непременно попытаются оспорить и признать недействительной – просто так, чтобы напакостить мне хотя бы посмертно, раз уж при жизни не успели упрятать за решетку. В этом случае…
– Я знаю, что делать в этом случае, – заверил Андрей. – Пусть попробуют – им небо с овчинку покажется.
– Ах да, ваша жена…
– Бывшая, – привычно поправил Липский. – К счастью, развод никак не повлиял на ее профессиональные качества, а что до наших отношений, так он их, помоему, даже улучшил.
– Рад за вас. Хорошо жениться – это удача, а вот хорошо развестись – уже талант.
– Готовый афоризм, – похвалил Андрей. – Сами придумали?
– Дарю, пользуйтесь, мне он все равно уже не пригодится. Но давайте, так сказать, вернемся к нашим баранам…
– Минуточку, – рассеянно складывая дарственную по многочисленным сгибам, остановил его Андрей. – Кажется, я начинаю догадываться, что вам от меня нужно. Но будет лучше, если вы скажете это сами.
– Отдать за меня долги, – без малейшей заминки ответил Французов.
– Только и всего?
– Только и всего. Гонорар – моя аргентинская ферма плюс целевой банковский вклад с ежегодными выплатами на ее содержание. Иметь дачу в Аргентине – разве это не мечта? Соответствующим образом оформленные документы – тоже, разумеется, без имени, – лежат в сейфе у моего тамошнего адвоката. Адвокат – кстати, русскоговорящий, его зовут Альфредо Луис Антонио – подробно проинструктирован и впишет в завещание имя человека из России, который назовет пароль. Пароль и всю необходимую информацию я сообщу вам, получив от вас положительный ответ. Так да или нет, Андрей Юрьевич?
– Я мог бы ответить «да» и без хлопот получить, как вы выразились, дачу в Аргентине, – подумав, сказал Юрий. – Но не стану этого делать, потому что обманывать… – Он хотел сказать «умирающего», но вовремя поймал себя за язык. – Потому что обманывать нехорошо. И взяться за это дело я не могу, потому что оно мне не по плечу. Если вы ничего не могли доказать, что докажу я – посторонний, не наделенный реальной властью человек?
– Вы неправы как минимум по двум пунктам, – возразил Французов. Голос его слабел, между словами возникли паузы, которые становились все продолжительнее: он явно устал и наверняка страдал от сильной головной боли. – Я согласен с вами в одном: за решетку вам их не отправить – во всяком случае, по этому делу. Но мне не нужно, чтобы они сидели за решеткой – это раз. И вторая ваша ошибка: получить награду, не выполнив обещания, вы не сможете. Документ составлен грамотным юристом, в нем, поверьте на слово, нет ни единой лазейки для мошенника. Для непосвященного он наверняка будет выглядеть странно и даже подозрительно, но юридически эта бумага безупречна. И в силу завещание вступит только тогда, когда будут соблюдены все перечисленные в нем условия. А условия простые, и их всего два: вопервых, возвращение
– А вовторых?
Вместо ответа Французов улыбнулся. Андрея с головы до пят обдало ледяным кладбищенским холодком. На мгновение почудилось, что перед ним на подушке лежит, скаля в издевательской ухмылке беззубый рот, голый, облепленный пучками волос человеческий череп. Так могла бы улыбаться сама Смерть; собственно, именно она ему сейчас и улыбалась.
– Надеюсь, вы шутите, – стараясь сдержать предательскую дрожь в голосе, сказал Андрей.
– Даже и не думаю, – ответил умирающий. – Око за око, Андрей Юрьевич. Только так, и не иначе, другие варианты не рассматриваются.
Андрей помолчал, переваривая это беспрецедентное заявление.
– У вас с головой все в порядке? – спросил он наконец.
– Нет, – ответил Французов раньше, чем Андрей успел осознать, что именно сморозил.
– О, черт! Простите, я не хотел…
– Пустяки, простая оговорка. Так что вы скажете?
– А как вы думаете? Я кто, повашему, – наемный убийца? Это просто неприемлемо!
– Понимаю, – согласился Французов. – Ответ вполне прогнозируемый. Вы не киллер, а нормальному человеку для таких вещей нужен мотив. У вас его нет, но, боюсь, вскоре он появится. Всей душой желаю, чтобы этого не произошло – в конце концов, черт с ней, с этой местью, Бог им всем судья, – но, увы… Я ведь сразу сказал: войдя сюда, вы нажили большие неприятности. Какие именно, сказать не берусь, но они не за горами. Если только наша святая троица пронюхает, что вы со мной говорили, вам не поздоровится. Поэтому хорошенько подумайте, прежде чем окончательно отвергнуть мое предложение. Поверьте отставному мушкетеру и бывшему бандиту: если драки не избежать, надо бить первым. А ее не избежать, Андрей Юрьевич. Ни за что, никакими способами и средствами. И не надо винить во всем меня – я вас сюда на аркане не тащил и даже не приглашал. Это была ваша инициатива, помните?
– Мне надо подумать, – сказал Андрей, искренне надеясь, что все услышанное на протяжении последней пары минут есть не что иное, как бред смертельно больного человека.
– Конечно, – слабым голосом откликнулся Французов. – А мне поспать. Приходите завтра с утра, сразу после обхода. Я буду скучать под капельницей, и мы с вами все еще раз обсудим и примем решение…
Голос больного затухал, как будто ктото уменьшал его громкость, плавно поворачивая регулятор, глаза были закрыты. Андрей встал, выключил диктофон и на цыпочках вышел из палаты, нащупывая в кармане пижамы сигареты: курить хотелось просто до умопомрачения.
4
По дороге Кошевой сделал небольшой крюк и заехал в супермаркет, благо время еще терпело. Припарковав мотоцикл там, где его не могли зафиксировать любопытные глаза видеокамер, он вынул из притороченного к багажнику проклепанного, с бахромой, кожаного кофра черный пластиковый дождевик и кепи с длинным козырьком. На улице накрапывал редкий теплый дождик, так что этот наряд, служа отличной маскировкой, вряд ли мог привлечь чьенибудь внимание.
К тому времени, когда он вошел в ярко освещенный, благоухающий вкусными, но не имеющими ничего общего с натуральными продуктами ароматами торговый зал, на дождевике и кепи осело уже достаточно влаги, чтобы все выглядело естественно и не вызвало никаких вопросов даже у самого внимательного и подозрительного охранника.
Он немного погулял по супермаркету, осматриваясь, а затем положил в корзинку бутылку хорошего виски и направился к кассе. У него кончались сигариллы, но с этим приходилось повременить: дорогие табачные изделия продавались в специальном отделе, молоденькая продавщица которого могла, чего доброго, обратить на него внимание и запомнить лицо. Обычно внимание молоденьких представительниц противоположного пола ему льстило, а той милашке, что стояла за прилавком специализированного табачного отдела, он с удовольствием пошел бы навстречу, но сегодня был не тот случай.