Спасатель
Шрифт:
Кстати, а почему бы Феде не попросить у Субедара одну машину — в качестве награды? Джипа у меня теперь нет, а гуркхи с нашей помощью крепко поднялись, одни только «томпсоны» в количестве трех штук чего стоят. Четвертый «томми», поднятый с земли возле убиенного наблюдателя, я забрал себе, без всяких разговоров — даже обсуждать не буду.
А пока остываем…
Через два дня в номер тихой гостиницы лаосского квартала, где мы с Ленни заимели временное гнездо, ввалились бойцовские мужики, все трое. Джай, довольно улыбаясь, вложил мне в руку деревянную коробочку полированного
Ладно, когда-нибудь, заимев свой дом, я буду показывать этот странный и страшный трофей своим внукам. А из чувства вредности — уютным бабушкам на завалинках.
Под пирожок с капустой.
ГЛАВА 11
Где Федор Потапов тихо поет:
«Не судьба меня манила и не золотая жила, а таежная моя кость… И природная моя злость…»
И все-таки я природный аферист. Они в России есть.
Только Интернету верить не стоит, нас очень мало. Те, кого это удивит, ответьте на простой вопрос: много ли вы знаете людей, высаживавшихся с вертолета в сердце дикого плато Путорана, нанимавшихся в полевые экспедиции района арктических пустынь озера Таймыр или в одиночку сплавлявшихся по Индигирке? А уж те памятные гонки с медведями на Сухой Тунгуске… Я, конечно, понимаю, что Судьбу нельзя долго тягать за усы, ибо чревато. Здесь очень важно вовремя уйти на пенсию, а в череде приключений устраивать периоды релаксаций и отказа от активной беготни — «перерывы». Собственно, мой последний полевой сезон и был запланирован таковым, думал, посижу себе в экспедиционных поварах, взглядом Махатмы отчужденно оглядывая дали, философствуя в пустом лагере, пока остальные режут габбро-диабазом ладони, ломают молотки о друзы и бьют коленки на курумниках.
Сами видите, что из этого получилось: забрили в Спасатели — отсиделся, называется.
Как вычислили, спрашивается? Как я оказался в прямых кандидатах? Уж не те ли две статьи в «Красноярском рабочем» послужили поводом для помещения меня в писательскую картотеку? Приезжал как-то в Хатангу молодой да перспективный журналец, искал горячих сердец и дурных голов…
Отбор у Кураторов есть и картотека есть. Точно. Вот критерии не совсем понятны.
С Россией просто — я и сам могу подсказать, кого хапать, только спроси, наберутся ребята.
А вот, например, с англичанами как? Нет, конечно же и у бриттов найдутся тренированные… в командировках. По системе SAS, ага. Вопрос — нужна ли тут та система? Или же повседневный опыт дикого горного бирманца полезней будет? Пока что я вижу, как мне повезло: воспитанный в молодости простыми и искренними людьми дикого мира, я вполне комфортно себя чувствую и в мире новом — а он дикий: и отношения в нем простые, и звери умные. И долго еще таковым останется. А диверсионно-цивилизованный SAS, нацеленный на войну… не знаю. Тут просто жить надо. По древним законам. И хорошо, если ты ими уже пропитан, на всю толщу жизненного опыта.
Однако же полезная газета «Красноярский рабочий», успевающая, кроме прочего, следить и за придурками, разбросанными по диким местам огромного края, на Пикадилли, вблизи очередного земного офиса Писателей, как я подозреваю, не распространена, поэтому необходимые данные «английские Писатели» возьмут из секретных списков SAS’ов.
Хотя на уединенном островке Северного моря сидит себе и скучает в своем плановом «перерыве» какой-нибудь бес, а не парень, такой же, как Федя, только на хрен никому не интересный: не напишет про него «Таймс». И потому он не попаданец. В английских попаданцах окажется идеологически выдержанный комсомолец из SAS. И что-то я ему не завидую, братва. Как бы не сгорел «спец» в дикой среде без привычной войны.
Zicke сбить на аферу — раз плюнуть, кто бы сомневался. Только услышала — сразу «За!». А вот наш капитан энтузиазма сильфиды не разделял:
— Тео, какого черта тебе туда лезть?
— Первой причиной назову собственное врожденное любопытство, — откликнулся я, затягивая второй гермомешок. — А это главный триггер познания мира. Никогда себе не прощу, что был рядом с Манилой и не побывал там.
— Причина дурная, — констатировал Маурер. — А вторая?
— Капитал, Ули, капитал…
— Не совсем тебя понял, дружище, — осторожно признался шкипер.
Там, где лишь высвечивается какой бы то ни было капитал, настоящий швейцарец сразу сбивается на учащенное дыхание.
— Ну вот представь… Приедем мы в Россию. У тебя есть «Клевер». У Ленни «Гугль». Вы — уважаемые люди, владельцы флота, опытные судоводители. А что я?
— Чувак, не прибедняйся! — глядя в пол, пропела Ленни.
У нее в ушах излучают что-то тряское белые наушники.
Побродив по месту сражения, Ленни и себе выбрала трофей — белый айфон одного из островитян, не дрогнула рука берущего. Протерла спиртиком из аптечки кают-компании — и в уши. Я, как увидел бутыль приличных размеров, машинально обрадовался:
— Ого! Отличный запас!
— Ты ожидаешь большого количества ранений? — встревожился Ули.
Не, ну что за народ… Посмотрел на подругу — тоже удивлена! Завал, дикие люди.
В общем, теперь она слушает музон, постоянно подзаряжает и думает, как теперь туда закачивать новое.
— А я, как говорят в России, голь перекатная.
— Брось! Ха-ха! Посмотри, какие у тебя маузеры…
«Ули, твою душу, — в десятый раз подумал я. — Когда ты о них забудешь?»
— Неизвестно, что нас ждет в низовьях, а потом на морском участке. Но новая информация будет. И, как я подозреваю, у России ее нет. А уж данных о бассейне Рейна… Кто им расскажет? Кто явится Гончаровым и Беллинсгаузеном нового мира? Федя. И это капитал.
— А очевидные опасности посещения анклава, который мы только что обобрали, тебя не смущают?
— Да мы же не Манилу обобрали, а небольшой автономный монокластер, — хмыкнул я. — Впрочем, последним сие еще не ведомо.
Это так. Никого из островитян в живых не осталось, слава богу, никаких страшных казней я не увидел, и зрелища боевых ран хватило.
— Ха! — вспомнила Ленни, поднимая голову. — Скажите-ка, стратеги, а как в Маниле узнают про причастность «Клевера» и безвинность «Меконга»? Вы в запале завалили всех свидетелей.
Мы со шкипером значительно переглянулись, и я отвернулся к интересной аптечке, позволив шкиперу самому пояснять очевидное.