Спасая Куинтона
Шрифт:
– Да, но я не подписывался на это дерьмо. И к тому же Дилана здесь нет, чтобы остановить меня, не так ли?
– Тристан вопросительно поднимает брови.
– А это значит мы можем делать все, что хотим. И я иду к Джонни. С Куинтоном. Трейс может поцеловать мой зад, если появится, - он подаёт мне сигнал следовать за ним, разворачиваясь в сторону выхода.
– Пошли. Давай покончим с этим.
Я сомневаюсь, мой разум сквозь завесу дурмана предупреждает меня о реальных проблемах.
– Тристан, может мне стоит пойти одному. Ты не на шутку разозлил Трейса, а он не из тех парней, что быстро все забывает. Помнишь,
– Всё будет в порядке, - говорит он.
– Если там будет Трейс, просто уйдем.
Я хочу ещё с ним поспорить, потому что он думает только о себе, но завеса в моём сознании вновь опускается, и я теряю нить, почему вообще меня должно это волновать.
– Хорошо, давай убираться отсюда.
– Ну и придурки же вы, - фыркает Делайла, топнув ногой и скрестив руки на груди.
Тристан пожимает плечами и открывает входную дверь, предварительно схватив с пола рюкзак. Пересекаю гостиную и перешагиваю через большой стеклянный бонг, разместившийся на моем пути между двумя старыми диванами, единственной мебелью в комнате. Я выхожу на солнечный свет и тут же зажмуриваюсь. Тристан кричит Делайле, чтобы та согрела его постель, пока его не будет, и мы слышим звук бьющегося стекла, полагаю, бонга больше нет. Он захлопывает дверь, удрученно качая головой, и мы движемся мимо занавешенных дверей и окон.
– Та ещё сука, - говорит он, надевая рюкзак.
– Да, но я не знаю, зачем ты потакаешь ей, - прикрываю глаза от солнечных лучей.
– Пора бы уже привыкнуть.
– Всё меняется, - бормочет он, почесывая руку.
– Не всегда, - говорю, пока мы спускаемся по лестнице. Яркий свет бьёт мне прямо в глаза, и я чувствую, как начинаю плавиться под солнцем словно свеча.
– Ничего не поменялось за последние шесть месяцев.
– Ты так говоришь, как будто это плохо, - говорит он, сбегая вниз по ступенькам.
Я тороплюсь вслед за ним.
– Нет, я говорю так, потому что это правда.
Он останавливается в конце лестницы. – Может, тебе вообще не стоит об этом говорить?
– говорит он сквозь зубы, окидывая взглядом автостоянку рядом с домом и участок пустыни с ветхими кирпичными домами в стороне от нас.
– Да, вероятно, ты прав, - решаю, что мне лучше заткнуться, не в моем положении учить его жизни или давать советы. Он влип во все это дерьмо, скорее всего, из-за меня, ведь я виноват в гибели его сестры. Я разрушил его жизнь и не только, я вспоминаю об этом каждый день, когда никто не звонит мне и не разговаривает со мной, и всё это после той аварии. В начале я был настолько глуп, что верил, что кто-то скажет, что это не моя вина, что это был несчастный случай. Но этого так и не случилось. Все совсем наоборот. И теперь я здесь, в этом богом забытом месте, и последний раз, когда я с кем-то разговаривал не о наркотиках, был разговор с Новой.
Господи, прекрати уже думать о ней. В чем, черт возьми, моя проблема?
Мы идём через парковку мимо нашей соседки, Ками, уже немолодой женщины, которая любит носить юбки из спандекса и обтягивающие майки без лифчика. Она курит сигарету, уставившись вдаль, но, когда мы проходим, фокусируется на нас.
– Эй, детка. Может, у вас найдётся что-нибудь для меня?
– спрашивает
Качаю головой.
– Нет, ничего нет, - и даже если бы и было, я бы не дал.
Я делаю шаг в сторону, чтобы обойти её, но Тристан решает задержаться, так что мне приходится остановиться позади Ками и ждать его.
– Что тебе нужно?
– спрашивает он, и я качаю ему головой. Ками - шлюха, и это в буквальном смысле слова. Она продаёт себя за деньги или наркотики, смотря что ей нужнее в данный момент.
– Тристан, идем, - говорю ему, кидая взгляд.
– Поторопись, чувак.
Он выглядит озадаченным.
– Что?
Я киваю на Ками, которая, кажется, не обращает на меня внимания.
– Что у тебя есть?
– говорит она, делая шаг вперёд.
– Я бы взяла что-нибудь, вот только денег у меня нет, - она выставляет свою грудь, пытаясь соблазнить его.
Я, не дожидаясь, пока Тристан среагирует, хватаю его за рукав футболки и тащу прочь. Ками кричит вслед, чтобы мы не дразнили её и вернулись, но я продолжаю тянуть Тристана за собой, отказываясь отпустить его, пока не выйдем с парковки.
– Не могу поверить, что ты всерьёз собирался иметь с ней дело, - набрасываюсь на него, отпустив рукав.
Он пинает носком ботинка кусок грязи.
– Я не… Мне просто было интересно, что она будет делать дальше.
– Ты же знаешь, что она не платит наличные?
Он задумывается, решая, что ответить.
– Да, но это ведь ещё никому не навредило.
Я предпочитаю промолчать и не продолжать эту тему, тем временем мы выходим на оживленную улицу. Проходим мимо отелей, затесавшихся между потрескавшихся домов, направляясь к жилому кварталу, расположившемуся примерно в миле вниз по дороге. Невыносимо жарко, чувствую, как воздух сушит мою кожу, горло и нос. Бульвар Стрип, который является главной туристической зоной города, на нашем пути к цели пестрит зданиями и казино, отражающими солнечный свет. Ночью они слепят намного сильнее, потому что все неоновые огни включены и мерцают. Я, кстати говоря, ненавижу ходить по Стрип вообще. Слишком много всего происходит вокруг, и это не укладывается в моей голове.
– Как ты думаешь, что Дилан собирается сделать со мной за то, что я обманул его?
– спрашивает Тристан, когда мы останавливаемся, ожидая проезжающую машину, чтобы мы могли перейти дорогу.
Я провожу рукой по волосам. Они немного отрасли, как и щетина на лице, я не брился какое-то время. Эти вещи уже особо не волнуют меня. Ничего не изменится, если я буду выглядеть по-другому. Это просто пустая трата времени.
– Для тебя это действительно важно?
– спрашиваю, пока мы пересекаем улицу.
– Мне кажется, ты не боишься его.
– Кого, Дилана?
– Тристан громко фыркает.
– Ты видел, как он похудел за последнее время? Он постоянно пьян или под кайфом, он свое имя то выговорить не может.
– Я думаю, мы все так выглядим, - говорю, засовывая руки в карманы.
– Я выгляжу отлично, - он хмурится.
– Знаешь, я не понимаю, почему ты это делаешь. Почему ты вечно указываешь, что нам делать.
– Потому что я не думаю, что кто-то ещё на это способен.
– На самом деле, никто. Ни я. Ни ты. Ни тот парень на улице, - говорит он, указывая на парня с табличкой с надписью, что он будет работать за еду.