Спасайся кто может (сборник)
Шрифт:
— Валяйте, — сказал он, — я вас не боюсь, вы не можете хорошо прицелиться.
Фокусник направил на него пистолет и спустил курок; выстрел раздался — и в ту же минуту Боб Притте вскочил с места с страшным криком и, закрывая руками глаза, начал скакать по комнате как помешанный.
Все также повскакали с мест, окружили его и спрашивали, что с ним такое, но Боб не отвечал ничего. Он все вопил ужасным голосом и, наконец, выскочил вон из комнаты и, пряча лицо в платок, побежал домой изо всех сил.
— А все-таки влопались, приятель, — сказал Билль Чемберс фокуснику. — Я так и думал, что вы не успокоитесь, пока не накуролесите чего-нибудь. Вы прострелили глаза бедному Бобу Притте.
— Ничуть не бывало, — сказал фокусник. — Он только испугался; вот и все.
— Испугался? — повторил Питер Губбинс. — Да ведь вы стреляли часами Дикки Вида прямо ему в лицо?
— Глупости, — сказал фокусник. — Часы упали ему в карман, и он найдет их там, когда опомнится.
— Как, вы говорите, что Боб Притте убежал отсюда с моими часами в кармане? — завопил Дикки Вид.
— Несомненно, — отвечал тот.
— Тебе бы лучше догнать Боба прежде, чем он найдет часы, Дикки, — сказал Билль Чемберс.
Дикки Вид не отвечал: он уже бежал за Бобом так скоро, как только позволяли его коротенькие ножки, и большинство из нас последовало за ним, чтобы видеть, что произойдет.
Дверь была заперта, когда мы подошли, но Дикки Вид принялся колотить в нее изо всей мочи, и, наконец, открылось верхнее окно и из него показалась голова мистрис Притте.
— Шш! — произнесла она шопотом. — Уходите!..
— Но мне нужно видеть Боба, — сказал Дикки Вид.
— Нельзя его видеть, — отвечала мистрис Притте. — Его подстрелили, бедняжку. Разве вы не слышите, как он стонет?
До тех пор мы ровно ничего не слыхали, но после того, как она это сказала, действительно стоны Боба можно было бы услышать за версту; они были ужасны!
— Вот бедняга, — сказала мистрис Притте.
— Не войти ли мне помочь вам уложить его в постель? — спросил Дикки Вид, чуть не плача.
— Нет, благодарю вас, мистер Вид, — отвечала мистрис Притте. Вы очень добры, но ему было бы неприятно, если бы до него дотрагивались чьи-нибудь руки, кроме моих. Я пришлю вам сказать, как он будет себя чувствовать завтра утром.
— Постарайся завладеть его пиджаком, Дикки, — прошептал Билль Чемберс. — Предложи починить его; наверно, будет не лишнее.
— Ну, мне очень жаль, что я не могу помочь вам, — сказал Дикки Вид, — но я заметил прореху в пиджаке Боба, и так как ему, вероятно, придется полежать сколько-нибудь в постели, то это будет удобный случай для меня починить его. Если вы выбросите мне его в окно, я примусь за него сегодня же.
— Благодарю вас, — сказала мистрис Притте. — Если вы подождете минуту, я только выну, что у него в карманах, и сейчас брошу вам пиджак.
Она отошла от окна назад в комнату, а Дикки Вид заскрежетал зубами и сказал Биллю Чемберсу, что в первый же раз, как тот сунется ему что-нибудь советовать, он ему это припомнит. Он все стоял и весь трясся, пока мистрис Притте не захлопнула опять окно; тогда он повернулся к фокуснику, который также пришел с другими, и спросил у него, что же он намерен теперь делать.
— Говорю вам, что часы у него, — сказал фокусник, указывая на окно. — Они попали к нему в карман; я видел их. Он столько же ранен, сколько и вы. Если он ранен, то почему не посылает за доктором?
— Это уж не мое дело! — воскликнул Дикки Вид. — Мне нужны мои часы или двадцать фунтов.
— Мы переговорим об этом через день или два, — сказал фокусник. — Я даю свое знаменитое представление на ярмарке в Викхаме в понедельник, но еще до этого, в субботу, я вернусь сюда и дам другое представление в "Подсолнечнике", и тогда увидим, что можно будет сделать.
Дикки Вид, наконец, согласился, отправился домой спать и рассказал все своей жене. По ее совету он встал на утро в шесть часов и пошел узнавать о здоровье Боба Притте.
Мистрис Притте уже встала, когда он подошел, и, окликнув сначала Боба на лестнице, пригласила Дикки Вида итти наверх. Боб Притте сидел на постели, с лицом, сплошь обвязанным бинтом, и был, казалось, очень рад его видеть.
— Не всякий стал бы вставать в шесть часов, чтобы узнать, как я себя чувствую, — сказал он. — У тебя чувствительное сердце, Дикки.
Дикки Вид кашлянул и оглянулся кругом, стараясь определить, где именно могут быть его часы, если они только в этой комнате.
— Раз я здесь, то отчего бы мне не прибрать для тебя комнату немножко? — сказал он, вставая. — Я не люблю сидеть без дела.
— Спасибо, товарищ, — проговорил Боб и лег опять на постель и лежал смирно, наблюдая за Дикки Видом одним уголком глаза, незакрытым бинтами.
Не думаю, чтобы эта комната подвергалась когда-либо такой основательной уборке с тех пор, как в ней поселился Боб с женой, но часов своих Дикки Вид все-таки не видал, и что разозлило его еще более, это то, что мистрис Притте уселась преспокойно на стул, сложила руки и еще указывала ему на места, оставшиеся неубранными.
— Оставь его в покое, — сказал Боб. — Он знает, что ему нужно. Куда ты девала те маленькие кусочки часов, что нашла на мне, когда перевязывала меня?
— Не спрашивай меня, — ответила мистрисс Притте. — Я была в таком состоянии, что почти не знала, что делать.
— Они должны быть где-нибудь здесь, — сказал Боб. — Ты поглядывай, не увидишь ли их, Дикки, если найдешь, то возьми их себе: они ведь твои.
Дикки Вид постарался быть вежливым и поблагодарил его, потом вернулся домой и опять начал советоваться с женой. Никто не мог решить: был ли Боб Притте в самом деле ранен или же он действительно нашел часы у себя в кармане и только притворяется. Но все были одинаково уверены в том, что так или иначе, но Дикки Вид своих часов никогда не увидит.