Спасение беглянки
Шрифт:
«Что-то не то! Как-то ни о чём… Чего-то во всём этом не хватает! – решила Надежда. – Хотя… ясно чего – таланта! – заключила она с усмешкой. – «Бе-бе-бе»
7
Неопубликованные строки автора данного романа (неудавшиеся попытки поэтического творчества)
Но так умел только один человек на свете!» – подумала она.
В сердце Надежды затеплилось волнующее, искреннее чувство благодарности к любимому поэту за эти чудесные строки и за всё его творчество. Она смотрела в окно на хороводы берёзок, так любовно воспетые им, и под стук колёс, как обычно в дороге, мысленно читала его стихи.
8
С.А. Есенин – «Мелколесье. Степь и дали…» (1925 г.)
Александра вспоминала, как жила в одном номере с Юлькой, ночуя на коротеньком раскладном диванчике. Потом ей выделили отдельный – такой же, как у новой знакомой – небольшой, но с зеркалами, с удобствами и с шифоньером, полным блестящих тряпок. Охранник, доставивший её в номер, наблюдал за тем, как новенькая осматривается.
– Нравытся? – спросил он.
– Ничего, – ответила девушка.
Кивнув, он вышел и запер за собой дверь на ключ, чему она уже не удивилась.
На туалетном столике в её новом жилище стояла шкатулка с бижутерией, аккуратным рядком выстроились баночки, тюбики и флаконы. На специальных подставках красовались парики из волос разной длины и цвета. Александра обратила внимание на то, что все флаконы были наполовину пустыми.
«Кто-то, значит, ими пользовался раньше, – заключила она. Открыла баночку с кремом – та была полна лишь на четверть, – кто-то здесь раньше жил».
Каждый день по утрам с девушками занималась Эльза проводила уроки танцев. Это была женщина на вид лет около сорока, с холёным лицом, резкая и нетерпимая, но отходчивая и совсем не злобная. Особое внимание уделяла новеньким. Она учила девчонок не только танцевальным движениям, но и «правильным» манерам общения с посетителями и с хозяевами, давала дельные советы по разным жизненным вопросам. Иногда Александре казалось, что Эльза сочувствует своим подопечным, их положению. Но порой наставница была откровенно жёсткой, даже грубой.
– Ну что ты, как будто оловянная! – кричала как-то раз наставница на Сашу. – Ну как можно тебя научить, ты же не гнёшься совсем! Как линейка, прямая! Или коряга засохшая! Чувственнее надо, чувственнее! Руками дорабатывай! И кокетливее, заманчивее! Ну? Глазками допевай! Соблазняй зрителя! Игриво смотри!.. А-а, корова неуклюжая!
– Я же стараюсь, – оправдывалась Александра, чуть не плача.
– Оно и видно! Гибкая, как палка! Где только делают таких! Сколько с тобой занимаюсь уже, и всё одно и то же! Пшла отсюда! – злилась Эльза.
– Плохо, да? А клыентам нравытса, – озадаченно произнёс подошедший Мехмед, – прыватный таныц просат много…
– А! Понимают они! Им бы только на голые сиськи смотреть… Надо же не просто… тряпки с себя сбрасывать! Это стрипти-из! Тоже иску-усство! А-а! – дама махнула рукой. – Кому я говорю! Набираете кого попало, а я – учи их!
– Элза, ну гдэ жи я тыбе эти… балырыны возму… Балшого тыатра…
– Ну, ты скажешь, Мехмед! – засмеялась Эльза. – Где уж нам… из Большого! Хоть бы после захудалого училища какого-нибудь! А эти – просто так! Сами где-то азов понахватаются… на каких-нибудь двухнедельных курсах… в сельском доме культуры… а то и вовсе ничего! Оголяться каждая дура может! Танцовщицы, блин… недоделанные…
Александре дали новое, как сказала Эльза, «сценическое» имя – Маша, и приказали представляться посетителям именно так. Да и в самом клубе её иначе теперь не называли. Постепенно Александра-Маша втянулась. Выступала вместе с другими девушками на подиуме, иногда ей заказывали приватные танцы. Денег сначала совсем не платили – как сказал Мехмед, надо было «работать долг». Но посетители давали щердрые чаевые. Девушкам разрешали покупать золотые украшения и одежду – торговец приезжал раз в месяц.
– Сашка-Машка, ты деньги в номере не оставляй! – учила подругу Юля. – У нас тут иногда обыски устраивают. Могут забрать! Да и уборщица – тётка наглая, – предупредила она, увидев, как Саша прячет в складках костюма чаевые, подаренные щедрым посетителем.
– А как же быть?
– В лифчик прячь. Не в тот, что от костюма, а в свой. Выбери под цвет. И носи всегда. Изловчись уж как-нибудь, – проинструктировала девушка. – Я так подшиваю каждый раз… на живульку. В прачечную только танцевальные костюмы возят, наши вещи не берут. Или в номере щёлку какую-нибудь найди. А ещё можно маме отправить. Мехмеда попроси, он сделает. У тебя же есть мама?
– Есть. Спасибо, Юлька! – обрадовалась Александра.
И действительно, Мехмед с готовностью согласился переслать деньги Сашиной маме, записал адрес в специальную тетрадь. А иногда даже разрешал звонить домой. Правда, говорить позволялось лишь в его присутствии, и «толко хорошо».
Месяц Александра танцевала на подиуме, и больше от неё ничего не требовали. Но однажды в ресторане появился новый посетитель: высокий, представительного вида турок заказал ей приватный танец.
– Особий клыент. Надо хорошо! – напутствовал Мехмед. – Поныла?
– Ну ладно, постараюсь в лучшем виде, – привычно ответила девушка, не заподозрив ничего дурного.
Почему-то на этот раз исполнять приватный танец предстояло не в одном из тех помещений, которые открывались прямо в общий зал, а в «специальном», как его назвал хозяин, номере. «Любезные» служители заведения проводили Сашу с посетителем через подвальный коридор, красиво оформленный светильниками и аромалампами, сквозь замаскированные под платяные шкафы двери. Тогда она ещё не знала, что этот проход ведёт в здание на противоположной стороне улицы. Девушка не сразу поняла, что всё это значит, хотя Эльза давала по такому поводу особые инструкции.