Спасение Эль

Райнеш Евгения

«Он видел», – думал Раф, – «Он жалеет меня, и это так стыдно».

Принц плакал, потому что ему снилась девушка, тянущая серебряные нити из облака.

Сначала сон был радостным и безмятежным. Раф смеялся и баловался: старался запутать луч света, выстроившийся в тонкую линию, а она деланно сердилась, пытаясь скрыть улыбку за суровым выражением лица.

С Эль в этих снах они всегда встречались не на земле, а в каком-то неизвестном пространстве. Там, обнявшись, летали – широко и свободно, не скованные толпой озабоченных насущными проблемами существ.

И Раф знал, что это состояние монолитности и полёта – единственно правильное из всех возможных. Свобода и наполненность. Поток и целостность. С тех пор, как наследный принц Раф три года назад встретил в храме Первозверя Ниберу светлую путницу, он всегда чувствовал острое одиночество. А после сегодняшней ночи к этому выматывающему душу ощущению пустоты без неё прибавилась тёмная, мрачная тайна.

Неземным, потусторонним холодом надвинулась на Эль и Рафа неожиданная туча, нити, не выдержав её напора, лопались с протяжным стоном, разъединяя принца и путницу. Эль тонко вздрогнула, взмахнула руками и полетела вниз, как если бы в твёрдом небе вдруг образовалась дыра, и она в неё скатилась, не удержавшись на скользком краю. Раф рванулся следом, но без Эль в нём не было энергии, а у неё без Рафа не осталось полёта, поэтому она всё падала и падала в неизвестность, на ходу вращаясь и отскакивая всем телом от невидимых стен тоннеля.

– В этом только твоя вина, – сказал кто-то наследному принцу его же голосом. – Ты торопишься, Раф, всё время торопишься. Постоянно забегаешь вперёд и поэтому – отстаёшь. Почему ты так спешишь?

И Раф почувствовал себя куском мяса, наколотым на шампур над разгорающимся костром. Едкий дым окутывал его, а горячий, острый соус стекал по бокам, прожигая кожу. У куска мяса не нашлось рук, чтобы защититься от кипящих подтёков, и ног – поджаться от наступающих языков огня. Тот, кто старательно лил на него подливу с пряными приправами, неумолимо продолжал:

– Ты поспешил родиться почти на век раньше, чем твоя огненная часть, и всё пошло не так, как нужно.

В тот же миг Раф почувствовал себя кем-то очень старым. Тело, в котором оказался скорчившийся от боли кусок мяса, избегало лишних движений, казалось, что кожа расползётся от ветхости. Именно в этот момент принцу стало вдруг так горько и страшно, как не случилось до сих пор, даже когда он висел абсолютно беспомощным куском мяса над разгорающимся огнём.

– Шон, – неожиданно для самого себя позвал Раф. – Почему ты явился только сейчас?

– Ты становишься мужчиной, – ответил старый незнакомый вайнир сам себе, – тонкая грань между прошлым и будущим, именно сейчас тебе позволено заглянуть за пределы физического тела.

– Это не я, а ты торопился, – догадался вдруг Раф. – Это тебе нужно было срочно устранить ошибку во времени. Ты настолько промахнулся, что физически не мог дождаться её. А с моей помощью пытаешься это исправить, так? И меня же ещё и винишь…

– Прекрати!

Старый Шон закричал на него:

– Пустые слова, никчёмная трата времени и сил. Не цепляйся за бесполезные вещи. Найди её. Времени мало, так мало его всегда в этом мире, умирающим зверем Ниберу…

Шон, которым был во сне Раф, с трудом обернулся (принц чуть не взвыл от неожиданного прострела в пояснице), и увидел… Эль. Девушка сидела на красной от пенящейся лавы земле, судорожно вцепившись в неё двумя руками, и беспомощно смотрела в безнадёжно бурое небо, сильно запрокинув голову. Её волосы стали совершенно белыми, как у старухи, а верхнюю половину лица Эль закрывала плотная маска. Она хваталась за горячую, чёрную от копоти пену лавы настолько привычно неуверенно, что не возникало сомнений: девушка слепа. И так давно, что успела привыкнуть к этому состоянию.

– Эль! – закричал Раф, выбиваясь из ненавистного старого тела, – Эль!

И проснулся. Почувствовал мокрое от слёз лицо и натянул на него одеяло, словно этим жестом мог стереть ужасный кошмар. Старый вайнир Шон, уходя, оставил на совершеннолетие наследного принца подарок. Непонятное послание. Что-то в словах умершего сосуда для духов заставило Рафа сесть на постели, отбросив одеяло, и прикусить палец. Младенческая привычка, от которой Дарс с трудом отучил его к пяти годам от роду.

– Ваше высочество, с днём рожде…

Дарс, уже несколько часов ожидавший, когда принц проснётся, замер с заготовленной фразой на устах. Во взгляде Рафа всего за одну ночь появилось что-то совершенно потустороннее. От этой мудрой до отчаяния старости верному слуге вдруг захотелось немедленно отправиться в паломничество в храм Первозверя Ниберу. Закрыться в ветшающем зале от всего мира и долго-долго не выходить из его покоя.

– Дарс, слушай… А ты случайно не знаешь что-нибудь о вайнире по имени Шон?

Чего угодно мог ожидать в это праздничное для всей страны утро старый дворецкий его высочества Дарс, только не подобного вопроса. Он подавился воздухом (которым благополучно дышал всю свою жизнь, а тут вдруг глотнул слишком много) и закашлялся.

– Откуда вы… – растерянно пролепетал он, когда приступ кашля немного спал, и Раф увидел в глазах слуги страх, и тут же сам испугался.

– Значишь, знаешь… – принц обречённо вздохнул. Последняя попытка представить, что сон оказался просто глупым кошмаром, потерпела неудачу. Всё в Дарсе – паника во взгляде, внезапно и предательски задрожавшие руки, сорвавшаяся фраза – говорило о том, что он явно в курсе загадочной истории с Шоном.

На несколько секунд в опочивальне нависла гнетущая тишина. Затем Дарс взял себя в руки.

– Это просто слухи, ваше высочество, – сказал он, отворачиваясь, якобы для того, чтобы подать Рафу праздничные штаны.

Сдержанный гул за парадными дверями спальни недвусмысленно говорил о том, что придворные давно собрались у порога поздравить наследного принца с совершеннолетием. Штаны были необходимы, учитывая это обстоятельство, но всё-таки главным образом, отвернувшись, дворецкий пытался скрыть выражение своего лица от пристального взгляда принца.

– Какие слухи? – Раф приподнялся, чтобы Дарс смог стянуть с него пижаму.