Спасение
Шрифт:
— На слух это достаточно зловещее занятие: компания собирает компромат на двадцатилетних ребят. Такое законно?
— Они же дети, Калл. Девяносто девять процентов просто, вырвавшись наконец из дома, бунтуют против родителей. Они восприимчивы к радикальным идеям. И кто–то должен остановить ребят, пока их не завербовали настоящие фанатики: университетские деканы ни черта не делают.
— И то верно.
— Это важная работа. Работа, которой я горжусь. Насилие в городах идет на спад впервые за много десятилетий, Калл.
— Я
— Работа в разгаре. Я чудом урвала четырехдневный отпуск. Если расскажу ему в четверг, как только вернусь, он снимет меня с задания, пока ты не пройдешь проверку. А если меня слишком долго не будет, группа, с которой я работаю, может что–то заподозрить. И все сорвется.
Каллум нахмурился.
— Но ведь на чтение моего досье уйдет не больше двух часов?
— Это не такая проверка, Калл. Внутренняя экспертиза приставит к наблюдению за тобой пару сотрудников, а теперь, когда мы поженились, тебе предстоит еще и собеседование. Если ты чист, процедура займет всего неделю, а если возникнут вопросы, на разъяснение могут уйти и месяцы.
— Черт побери! Если во мне сомневаются, как же они могли допустить меня к моей работе? Учитывая ее потенциальную опасность, я могу доставить «Связи» больше неприятностей, чем какая–нибудь толпа буянов. Нерасторопность или ошибка, и тонны токсичной дряни хлынут в воду, на город…
— Ты не понимаешь. Разведка — это сбор и анализ данных. Мы пытаемся установить людей, которые могли бы тебя перевербовать. Да, став предателем, ты бы мог устроить пару–тройку токсичных утечек, прежде чем безопасники спохватятся, что ты стал врагом. Наша работа — предотвращать такие предательства.
— Ты хочешь сказать, если одна из операций по очистке сорвется, Безопасность станет искать здесь связь с фанатиками?
— Зависит от величины ущерба, но, в общем, да. И если в твоем поведении или в досье окажутся подозрительные закономерности, Ген 5 Тьюринг нашего отдела их выловит.
— Дерьмо на палочке! Не знал. В нашем департаменте об этом даже слухов не ходит.
— А поскольку ты теперь связался с секретным агентом, солгавшим о своих отношениях с тобой, тебе плохо придется, вздумай они анализировать твое досье. Так что мы оба попались. Смотри, не запори очередной работы.
— Черт! Уж постараюсь.
Сави поцеловала его и прижалась щекой.
— Я люблю тебя, муж мой.
— Не так, как я тебя, жена. И когда же мы сможем ошеломить всех известием?
— Через пару недель. Не больше, даю слово.
— Тебя что, так долго не будет? — ужаснулся он.
— Постараюсь закончить как можно быстрее. Но будь готов к тому, что, пока я в деле, со связью будет плохо.
— Да брось, хоть минутку–то можно улучить для звонка. Или хоть е-мейла? Просто дай знать, что все в порядке.
— Если смогу, дам, но мне нельзя раскрываться, Калл.
Его это разобидело, словно
— Я понимаю, — сказал ей Каллум.
— Спасибо. — Сави перевернулась на спину, соблазнительно потянулась. — Сегодня ведь первый день медового месяца, так?
— Так.
— А это значит, что я должна весь день напролет заниматься сексом с мужем.
— Именно так.
— Так чего же ты ждешь?
Каллума разбудил будильник. Гнусное, назойливое жужжание древних электронных часов, подсвечивавших темную спальню багровыми цифрами. Каллум потянулся к ним. Но будильник, разумеется, стоял на пластмассовой коробке в полуметре от того места, куда могли добраться пальцы.
— Вот дрянь!
Каллум подполз к краю постели, свесил ноги из–под тяжелого одеяла, дотянулся до кубика из черной пластмассы.
В наступившей тишине он помотал головой, пытаясь как следует проснуться. Фокус с будильником, до которого не достать, придумала его бывшая. А Сави пришла от этой идеи в такой восторг, что он приписал ее себе. Жены… при них лучше не вспоминать о прежних подружках.
Оглядев пустую постель, Каллум вздохнул. Пять дней без нее. Ни звонка, ни хотя бы е-мейла. Неужто шайка тупоголовых студентов заподозрит неладное из–за двухминутного звонка? Они что, общим лагерем живут или как? Изучать этот вопрос его не тянуло.
Снова включился будильник — Каллум с первого удара попал только по кнопке дремлющего режима. Выругавшись, он окончательно отключил сигнал и отправился в душ.
Каллум жил в квартире на верхнем этаже старого дома в стиле короля Георга на Морей–плейс — если верить жилищному агенту, в лучшем районе Эдинбурга. Прекрасный маленький парк со старыми деревьями в окружении каменной архитектуры Нового Города, ради которой перестроили всю столицу. Из–за нее квартирка всего в четыре комнаты сдавалась по цене, нелегкой даже для его кошелька. Зато это было классическое холостяцкое гнездышко.
«Пожалуй, слишком классическое», — размышлял Каллум, возвращаясь в спальню, толком не просушив волосы и подпоясавшись полотенцем.
Необъятная кровать стоила ему серьезных денег. И на ней роскошь заканчивалась. Одежду здесь предлагалось складывать в тройную башню из пластмассовых коробок у стены, но большей частью она оказывалась в углу, в груде приготовленного для прачечной. Отпуск на Барбуде нарушил устоявшийся режим стирки. И закупок тоже.
— Дом! — завопил Каллум.
Экран на стене высветил меню домашних удобств, обеспеченных жилым Ген 3 Тьюрингом — Каллум обзавелся им два года назад, но до сих пор не освоился с этим дешевым и устаревшим устройством.