Спасение

Гамильтон Питер Ф.

Хоакин вжался в сиденье, тяжело задышал от ужаса.

— Так на чем мы остановились? Ах да, я собирался кое–что сказать. Считай, каждый вопрос на десять очков. Или, в твоем случае, вопрос на «этот палец на левой ноге останется при тебе». Батист Девруа. Где он?

— Теперь мне можно говорить?

— Теперь можно. Но коротко и по делу, договорились?

— Он — мой кузен. Я его даже никогда не видел. Честно.

— Но связь вы поддерживаете, не так ли?

— Немножко. Может быть… да.

— Больше не будете. Где–то с час назад ты уже не смог бы и, собственно, больше не сможешь услышать ни слова от кузена

Батиста — да и никто не сможет.

— Что вы с ним сделали?

— Я — ничего. Им занималось наше лондонское подразделение.

— Лондонское подразделение. Что вы за люди?

— Такие люди, злить которых решится только крайне тупой засранец.

— Дерьмо на палочке!

— Ты слишком много говоришь, Хоакин.

— Извините. Я сожалею.

— Разумеется. А теперь решай, как далеко ты готов зайти, покрывая кузена и его друзей, и какую часть себя готов ради них потерять. Дошло?

— Да.

— Итак, кузен Батист кое–кого вчера сюда прислал, верно?

Хоакин поспешно закивал.

— Хорошо, умница. Значит, осталось два вопроса. Первый: зачем?

— Я не знаю, поверьте, матерью клянусь на хрен — я не знаю, куда их отправляют.

Юрий напрягся.

— Их?

— Да. Батист присылает их каждую пару месяцев. Этих людей привозят сюда в Бронкал, здесь накачивают тяжелой химией, погружают в крепчайший сон. Вроде комы. И опять куда–то отправляют.

— Зачем? — Даже зная, как дорога каждая секунда, Юрий не удержался от вопроса. — Для чего? Что с ними делают?

— Не знаю я, на кой хрен они понадобились, парень. Я с ума не свихнулся вопросы задавать. Думаю, какой–то жутко богатый тип извращается по полной. В смысле на кой черт нормальному человеку пачка мужиков без сознания?

— Очень хороший вопрос, Хоакин.

— Не знаю я! Правда. Прошу вас, я не знаю! Мое дело — машины. Я делаю новую регистрацию на фургоны. И все!

— Допустим пока. Второй вопрос. Вчера Батист похитил моего друга, порядочного парнишку по имени Горацио Сеймур.

Хоакин принялся раскачиваться всем телом.

— Нет, нет, нет! Меня убьют! Прошу вас!

— Мы знаем, что Горацио доставили сюда, в Бронкал… — Юрий прищелкнул пальцами, повернулся к Джессике. — Когда?

— Фургон прошел коммерческий транспортный хаб тридцать один час назад, — подсказала она.

— Спасибо. Тридцать один час назад. Потом фургон ушел в порт. Куда именно?

— Прошу вас, — проскулил Хоакин.

— Ах, а ты делал такие успехи! — Юрий протянул руку, штурмовик вложил в нее охотничий нож.

— Черт… ладно. Господи! — Хоакин безумными глазами уставился на клинок. — В комплекс биореактора. — Плечи у него бессильно обвисли. — Ну, вот, это все. Отпустите меня, пожалуйста.

Юрий ударил ножом. Хоакин взвизгнул. И, в ужасе опустив глаза, увидел, что клинок вошел в сиденье в сантиметре от его паха.

— Упс, промазал, — проговорил Юрий. — Дай мне еще одну попытку, вдруг попаду точнее, ведь реактор охрененно большой, сам понимаешь.

— Корпус семь. Их увезли в корпус семь!

Бронкал существовал ради причалов. Они расположились на краю «легких» Алтеи — на широком участке плато, до самого обрыва занятого болотами. Болота были пронизаны каналами, которым не давала «зарасти» флотилия землечерпалок и по которым во все концы ходили баржи. Они день ото дня причаливали к биореактору на краю равнины с грузом свежевыращенных кислородных водорослей. Затем пыхтели обратно по каналам, мощными дугами выбрасывая сине–зеленую слизь на удобренную землю. Генмодифицированные водоросли тридцать восемь лет в ходе фотосинтеза выделяли кислород, чтобы люди смогли дышать в атмосфере Алтеи. И баржам предстояло потрудиться еще не меньше пятнадцати лет, пока климатологическая комиссия сената Сол не наградит Алтею полным сертификатом.

Добрых семьдесят процентов трудоспособного населения Бронкала работали на реакторном комплексе в порту, и потому восемь из двадцати пяти городских хабов располагались в том же районе. Юрий приказал закрыть их вместе с транспортным хабом, тоже прилегавшим к причалам.

Как только Хоакин назвал место, Люциус с группой захвата вернулись в машины и сквозь теплый ливень погнали к порту. Юрию пришлось вцепиться в сиденье — машины скользили, их заносило на мокром асфальте. Он попросту не привык к наземному транспорту, так что от тряски его затошнило.

— Дождь мешает дронам, — пожаловался Люциус. — Особенно стае микродронов.

— С другой стороны, он нас скрывает, — отметила Джессика.

— Нам надо знать наверняка, — сказал Люциус. — Если Хоакин нас обманул…

— Не обманул, — ответил Юрий, вспоминая, как тот под конец молил ему поверить.

— О’кей, — согласился командир группы. — Из этого и будем исходить.

Джессика вгляделась сквозь ветровое стекло, по которому взад–вперед мелькали дворники.

— Кажется, подъезжаем. Я вижу ангары.

Юрий взглянул на залитую водой дорогу. Горизонт придавили собой четыре больших аэродромных ангара. Порт Бронкала не только принимал баржи с кислородными водорослями, но и обслуживал дирижабли, месяцами кружившие над океаном за обрывом плато. У каждого из них под брюхом крепилась дверь портала, пара к которому стояла на сборщиках льда, пробивавшихся в замерзшем океане Рейнольдса. Расположенный сорока тремя а. е. дальше Рейнольдс имел самую дальнюю от Поллукса орбиту, поэтому каменную планетку размером с Меркурий покрывал стокилометровый слой льда. Оттуда доставляли всю воду Алтеи: колоссальные потоки ледяных осколков валились с дирижаблей и, растаяв, сливались в новые моря. Юрий задумчиво рассматривал приземистые серые здания, вспоминая первый ледопад, затеянный «Связью» в австралийской пустыне — которая теперь стала пышной саванной.

— Интересно, что сказал бы об этом Аккар? — пробормотал он.

— Что? — не поняла Джессика.

— Это я так. — Они уже проносились вдоль внешнего края портовых строений. Юрий сверился с картой, выплеснутой Борисом на контактные линзы. Комплекс биореактора находился на противоположном от ангаров краю порта. Одно из зданий биореактора было отмечено светящейся звездочкой — корпус семь, старый трехэтажный склад с офисными помещениями, зарегистрированный на независимую фирму по обслуживанию техники. Дроны кружили над ним на безопасной полукилометровой высоте. В сильный дождь изображение с них поступало в очень низком разрешении. В обычных условиях они уже выпустили бы стайку микродронов — биомеханических мушек, рой которых, пройдя объект насквозь, переслал бы по закрытой лазерной связи подробнейшую информацию. Но Люциус не выпускал микродронов: дождевые капли сбили бы малюток на землю.