Спасение

Гамильтон Питер Ф.

— Да, мне нравятся твои веснушки.

— Я думал, не приснилось ли, — заметил он. — Седативные, которыми меня накачали после возращения, оказались еще те.

— Не приснилось, — подтвердила она. — Второе, что во всем этом было на самом деле.

— Второе? А что было первым?

Она улыбнулась, опустила голову так, что они ткнулись друг в друга носами. Ее непокорные волосы защекотали ему щеку.

— Кугуар.

— Ах, да! Святые, как он меня напугал!

— Ты заслонил меня собой, — сдавленным шепотом сказала

она. — Защитил.

Пальцы ее гладили мускулы его груди. Деллиан не подозревал, что такое нежное прикосновение может зажечь кожу огнем.

— Пришлось, — признался он. — Я не мог допустить, чтобы он тебя ранил. Только не тебя.

— Это уже второй раз.

Уголки его губ приподнялись в теплой улыбке.

— Матч на арене против команды Ансару. Да, я помню. Сколько нам тогда было? Тринадцать?

— Двенадцать.

— Святые, а теперь мы совсем старики, да?

Ирелла поцеловала его.

— В какой комнате у тебя спальня?

«Давно пора было!» — единодушно решили их одногодки.

Не то чтобы они съехались вместе, как Ореллт с Маллотом и еще некоторые мальчики, образовавшие наконец пары. Но уж ночи они точно проводили вместе. А ели иногда в столовой с друзьями — прожив вместе всю жизнь, никто не мечтал об одиночестве. Но завтракали, а иной раз и ужинали они наедине, в бунгало.

До завершения программы модификации боевые тренировки свелись к минимуму. Никто не удивился, что Джанк вызвался первым.

— Ненавижу! — воскликнула Ирелла на третью ночь, которую они с Деллианом провели вместе. Они поужинали и вышли посидеть на террасе, пока солнце катилось с неба вниз. Бунгало играло какую–то музыку, записанную на Земле тысячи лет назад. Ирелле нравилось, чтобы рядом звучала музыка. Прежде, в спальне, такое было не особо в ходу — во всяком случае, спокойные мелодичные записи, которые она выбирала, популярностью не пользовались.

— Что ненавидишь? — удивился Деллиан.

— Модификации. Они нас меняют. А от нас ничего не зависит.

— Зависит. Александре сказало, мы не обязаны.

Он разлил по стаканам остатки пива.

— А если откажемся? Если не захотим пойти в бой, что будем делать? Останемся на Джулоссе? Здесь, надо сказать, не так уж много возможностей.

— Не всем предстоит участвовать в войне.

— Да–да, я могла бы вместе с дистанционками скрести палубы боевых кораблей.

Деллиан дотянулся, сжал ее руку.

— Терпеть не могу, когда ты такая несчастная.

— Я не несчастная. Я злая.

— Это хорошо. Злых боятся.

Девочка слабо улыбнулась и сделала глоток пива.

— Просто мне совершенно не нравится, что мы не распоряжаемся своими жизнями — по–настоящему. Знаю, мы не обязаны отправляться на войну, но, давай честно, что нас ждет здесь? Джулосс будет покинут, как только младший год закончит учебу и пройдет модификации. Не знаю, как ты, но я плохо представляю,

что останусь ждать прихода врага. А враг всегда приходит, сам знаешь. Они чумой прошли через все заселенные нами солнечные системы, уничтожили все.

— Знаю. — Он разглядывал ярких птиц, устраивавшихся на ночлег в темных деревьях на краю сада. — Так ты уйдешь с нами? Мальчикам ты нужна. Мне нужна.

— Конечно, я буду с вами. Я не мученица — ждать одной в джунглях, пока враг наконец отыщет и Джулосс — если отыщет. И тебя я не подведу. Помнишь? Но мы уже не группа одногодков. Не просто команда, играющая матчи с командой других кланов. Вы, мальчики, превращаетесь в настоящее военное подразделение.

— Это пока. После войны мы сможем жить, как захотим.

— Если победим.

Деллиан ошеломленно уставился на нее, но Ирелла и не думала шутить.

— Мы победим. Святые на нашей стороне.

Мгновенье ему казалось, что она станет спорить. Но девочка только торжественно подняла стакан.

— Тогда мы победим.

На следующий день они пришли навестить Джанка в медцентре. Его когорта находилась в особом стойле с длинными окнами, чтобы мунки могли видеть хозяина и не беспокоились. Но в палату реабилитации и активации их не пускали. Когда Деллиан с Иреллой вошли, Джанк лежал посреди широкой кровати: руки и ноги затянуты в зеленые чехлы ис–кожи, и широкая полоса тянется посреди черепа от макушки к загривку, как необычно плоский «ирокез». Упругие мембраны пропускали сквозь себя множество оптоволокна, подключенного к медицинскому гендесу, мониторившему и модифицировавшему имплантаты.

Релло сидел на краю кровати, держа Джанка за руку, и оба ухмылялись так, словно им сошла с рук какая–то крутая шалость.

— Ну, выглядишь ты отлично, — бодро заметил Деллиан.

— И чувствую себя хорошо, — согласился Джанк. — Наверное, железы «раствора счастья» уже включились.

— Главное, чтобы все вовремя, — сказал Релло. — Мы как раз об этом говорили: какая тонкая нужна настройка, чтобы можно было запускать выделения желез, когда трахаешься. Удвоить удовольствие.

— Наверняка тут потребуется много экспериментировать, — согласился Деллиан.

— Это да.

Ирелла вдохнула.

— Вы, мальчики, только об одном и думаете?

— Да, — ответили все трое хором.

— Я сомневаюсь, есть ли там железы на базе амфетаминов. Они не будут работать как агонисты серотонергиков.

— Обязательно было говорить? — расстроился Релло.

— Что бы эта белиберда ни значила, — рассмеялся Джанк.

Ирелла тоже не сдержала улыбки.

— А что еще тебе поставили?

— Кроме желез? Клапаны на главные артерии.

— Не помешает, если тебе оторвет руку или ногу, — с наигранным энтузиазмом восхитился Деллиан.