Спасение

Гамильтон Питер Ф.

Ирелла видела, что шутит он через силу. Модификация организма доказывала: все реально и материально. Им в самом деле предстоит погрузиться на боевые корабли и уйти через порталы в галактику. Статистики, предсказывавшей число выживших, не существовало — возможно, таких и не предвиделось.

— Я сам кому хочешь руки–ноги поотрываю, — заявил Джанк. — Мне еще и первую серию проводящих нервных оболочек загрузили. В расчете на увеличение мускулатуры.

— Еще шесть серий, — пошутил Релло, — и станешь полноценным индуктором.

Джанк поднял ладонь к

лицу, принялся, словно испытывая, сгибать пальцы по одному.

— Да. Я и не подозревал, как много подсознательных знаков можно подавать моим малышам. А теперь получается само собой, понимаете?

Ирелла посмотрела в окно, в которое заглядывали мунки Джанка.

— Они с нами так давно, что срослись наподобие передвижных частей тела. А вам они понадобятся, — серьезно добавила она.

— А когда начнут модифицировать твою когорту? — жадно спросил Деллиан.

— Завтра, — ответил Джанк.

— Тебя это не огорчает? — спросила Ирелла.

Мальчики уставились на нее с таким изумлением, что она прямо–таки услышала треск образовавшегося между ними разрыва. Конец, — поняла девочка, — они ей больше не братья. Теперь различия перевесят любовь. Она только и сумела, что не расплакаться у всех на глазах.

— Нет, — сдерживая негодование, ответил Джанк. — Так ведь они и впредь будут для меня важны. Не просто важны — необходимы. Отношения меняются. Мы взрослеем, Ирелла. Мне уже не нужна стайка ласковых щенков.

Он снизу вверх улыбнулся Релло, и тот в ответ любовно пожал ему ладонь.

— Взрослеем, — рассеянно повторила Ирелла. — Что да, то да.

Деллиан, почуяв, что с ней неладно, обнял девочку.

— Не так уж сильно все меняется, — утешил он.

В мунк–комплексе Ирелле всегда становилось спокойнее. Если Уму или Дуни сбивали с ног, она шла к Уранти в уверенности, что синяки и царапины им обработают и обезболят. Если они по глупости наедались чего–нибудь неподходящего, здесь им давали лекарство и позволяли отлежаться. На сей раз, проходя по широкому коридору, тянувшемуся от входа по диаметру купола, Ирелла не находила в себе прежнего уютного чувства. Белые гигиеничные плитки пола и светло–серые стены выглядели слишком функционально, символизируя для нее истинную суть мунков: искусственных существ, обреченных…

Уранти было в обработочной в дальней части клиники: занималось мунком одного мальчика из пятой возрастной группы. Улыбнувшись, Уранти махнуло Ирелле, приглашая посидеть, пока оне заканчивало перевязку ссадины черной ис–кожей. Потом мальчик и мунк, радостно держась за руки, убежали, сопровождаемые настойчивым наставлением Уранти поберечь себя в ближайшие двадцать четыре часа.

— Арена? — спросила Ирелла.

Уранти стянуло с рук стерильные перчатки.

— Хоккей. Не представляю, какой умник додумался всучить мункам хоккейные клюшки, которыми можно помахаться в толпе. — Оне вздохнуло, покачивая головой. — Вся процедура с отработкой связи — один неудачный эксперимент. — Уранти огляделось. — А где твои?

— Оставила дома.

— Да

что ты? Они соглашаются остаться без тебя?

— Не слишком охотно, но соглашаются. У нас ведь не такая связь, как у мальчиков с их когортами. Я, наверное, более замкнута. Это и Уме с Дуни передалось.

Уранти мягко улыбнулось ей.

— Однако ты одна из своей возрастной группы дала мункам имена.

— Нам не разрешали.

— Милая, не послышались ли мне мятежные нотки в твоем голосе?

— Я всего лишь проявила практичность — и вежливость. И то и другое теперь выглядит бессмысленным.

— Как это понимать?

— Я про модификации — говоря дипломатичным языком древних земных политиков, — которым вы собираетесь подвергнуть наших бедных мунков.

— Понимаю. Потому ты и пришла.

— Да.

— Что тебя интересует?

— Я хочу видеть.

— Что?

— Боевые ядра, в которые вы собираетесь их модифицировать. Я видела изображения и схемы — но не их самих.

— Понимаю. Карта — не то же самое, что местность.

Ирелла насупилась, обдумывая.

— Что–то в этом роде. Да.

Уранти снова вывело ее в главный коридор, а затем по нему — в шестиугольную камеру хаба. Выбранный техником портал открывался в ту часть здания, где Ирелла прежде не бывала. Девочка очутилась на смотровой галерее, огибавшей чистую сборочную площадку длиной сто пятьдесят метров, со сплошным жемчужно–белым полом, стенами и потолком, а также с маленькими комнатками, идущими вдоль стен и отделенными стеклянными перегородками. Ирелла, одетая в шорты и футболку, в сандалиях на ногах, почувствовала себя совершенно не на месте. Редкие люди, которых она замечала между промышленными, судя по размеру, фабрикаторами, — все были во врачебных халатах.

— Это наши молекулярные инициаторы по образцу неанских, — не без гордости пояснило Уранти, указывая на ряд больших кубов внизу. — Во всяком случае, мы так полагаем. Внедренные мета–люди не были вполне уверены, что полностью усвоили принципы. Нашей биогенетике далеко до такого технологического уровня.

— Они создали мунков, — ровным голосом произнесла Ирелла.

— Да! Мунки — бионические объекты. Но, замечу с гордостью, полностью спроектированы человеком. Мы так и не получили доступа к творческим программам, которыми располагал неанский корабль внедрения.

— А боевые ядра что такое?

— Сплав биологии и человеческого оружия. Нам сюда.

Пройдя по галерее, они оказались над сборочными отсеками. Когорта боевых ядер лежала в люльках, и манипуляторы гендес–дистанционок двигались над ними, укладывая последние слои компонентов. Живые машины представляли собой матовые серые цилиндры длиной в три и толщиной в два метра, с осиной талией на трети длины; обе оконечности сужались, превращаясь в острые конусы. На коже выделялись кольца серебристых кнопок и ячеек, готовых для подключения внешнего вооружения и датчиков. Для операций в космосе или атмосфере газовых гигантов можно было подключить и реактивные двигатели.