Спасение
Шрифт:
– Как скажешь, – киваю я ей, подумав о том, что на такие сны я согласна, а не на те, где меня едят.
– Сейчас мы с тобой поедим, – предлагает мне Аленка. – А потом я начну становиться тобой.
– Но тебя тогда будут мучить… – я принимаю ее игру, но при этом хочу остановить такую хорошую, совершенно точно воображаемую девочку.
– Пусть, – мотает она головой. – Главное, чтобы ты жила! Ты – самое главное!
И вот тут я задумываюсь. Если бы я была ребенком, лишенным мамы, и могла бы ее спасти, на что бы согласилась? Я осознаю – на все. Может ли так быть, что в Аленке моя дочь
– Скажи… Когда ты родилась, я была твоей мамой? – интересуюсь я у нее.
– Меня сделали из тебя, – опять совершенно непонятно говорит Аленка. – Поэтому ты моя мама, но если у меня получится, то будет живая мамочка… И папочка тоже будет! Я так хочу мамочку… – она всхлипывает, и тут уже моя очередь приходит ее обнимать.
Мы едим непонятное нечто, коим миски наполнены, Аленка о чем-то думает, а я просто пытаюсь представить, что сказанное ею может существовать на самом деле. Представляется с трудом, потому что верить в сказки меня это место отучило. Я не знаю, что это за место, сколько я времени тут и почему еще жива. Почему не сошла с ума, не умерла, не спряталась внутрь себя… Я просто хочу, чтобы это закончилось, хоть как-нибудь, все равно как… Если бы я могла, то сделала бы все возможное, чтобы не ходить тогда к этому странному доктору… Но уже поздно.
– У тебя дар творца, – отложив миску, объясняет мне Аленка. – Он у людей пока очень редкий, но кроме людей есть еще разумные, которые знают этот дар. Именно этот дар поможет тебя сместить в пространстве, понимаешь?
– Нет, – честно отвечаю я, потому что и в самом деле ничего не понимаю, на что она просто вздыхает.
– Даров великое множество, – будто лекцию повторяет, произносит Аленка. – Дар творца означает, что разумные ступили на следующую ступень развития и если они не нарушат законов Мироздания, то станут Творцами Миров. Очень-очень важно, чтобы ты выжила, поэтому я сейчас стану тобой!
И как-то незаметно она начинает меняться. Взяв меня за руки, Аленка смотрит, кажется, в самую мою душу, истерзанную и почти исчезнувшую, но пока существующую, и меняется. Вот лицо ее становится практически моим, вот на груди появляются цифры, но выглядят они не выжженными, а будто проектором сделанные, вот меняются ее руки и ноги. Вот ноги исчезают, растворяясь в воздухе… Спустя несколько мгновений она становится буквально зеркальной копией меня.
– Сейчас ты попадешь на другую… планету, – запнувшись, сообщает мне Аленка. – Там у тебя будет шанс на выживание.
– А как же ты? – цепляюсь я за ее руки.
– А я дам возможность им решить, что они всего добились, – улыбается она. – А потом тоже исчезну, но во времени… наверное. Я не знаю, как это точно работает, просто выживи, пожалуйста, хорошо?
– Я постараюсь… – обещаю я ей.
Мы обнимаемся и сидим так некоторое время. После увиденного я уже верю в то, что она может меня куда-то переместить, но при этом мне не хочется, чтобы такая хорошая девочка страдала. Наконец объятия расцепляются. Аленка не спрашивает меня, чего мне хочется, а чего нет, потому что она уже приняла решение. И я ничего с этим сделать не могу.
– Будь счастлива! – желает она мне, а потом что-то начинает делать, странно выгибая руки.
И тут вдруг камера исчезает. Я падаю
Глава шестая. Сергей
Открывшие глаза, как удалось установить, полугодовалые малышки, смотрят на нас с Иришкой так, будто мы и есть их родители. Вылизывать их мы не можем технически, зато у нас есть специальные мягкие щетки – Сашка, сынок, позаботился о своих, отчего они вошли в аптечку. Именно поэтому малышки сейчас чувствуют все то же, что при вылизывании, в чем у них есть физиологическая потребность.
Трое маленьких котят, и опять девочки. Чем это вызвано, я себе пока не представляю. Материалы еще расшифровываются, но они совершенно точно теперь уже наши котята, потому что есть у меня такое внутреннее ощущение. Иришка сгребает всех троих в объятия, видимо, юность свою вспомнив. Лицо у нее такое… Особенное.
– Они только что глаза открыли, – сообщает мне любимая, озвучивая вердикт Вэйгу. – Так что…
– Никто и не сомневался, – улыбаюсь я, хотя сам и не подумал поинтересоваться этапом развития.
Только открыли глаза – значит, по рассказам Лики, первый, кого увидят, и есть родитель. А они нас увидели, поэтому совершенно точно навсегда наши котята. Все-таки почему именно девочки? Почему трое всего, это тоже очень серьезный вопрос, но о нем можно и позже подумать… Согласно докладу десанта, девочек, кстати, точно было больше, значит… Понятно, что значит.
– Командир, данные расшифрованы, – лаконично сообщает мне «Витязь».
– На экран госпиталя, – отвечаю я такой же краткой командой.
Нам нельзя сейчас отвлекаться от малышек – им нужно внимание родителей, да и питаться они могут только из наших рук, поэтому получают сейчас молочно-витаминную смесь, адаптированную под их организмы. Совсем маленькие котята напоминают и мне, и Иришке о времени, когда Саша с Витей были вот такими же малышами, отчего любимая улыбается.
– Анализ, – предупреждает меня «Витязь», демонстрируя на экране изображения котов и кошек. – Дикая цивилизация, считающая женскую особь священной и абсолютно всегда правой, уничижая мужские особи. Именно поэтому спасательные капсулы были рассчитаны только на женских особей.
– То есть выверт обратный тому, что у Иришки было, – вздыхаю я, понимая, что в контакт мы с дикой цивилизацией, как это ни смешно, не вступили – спасение детей выше инструкций.
– Было выпущено сорок спасательных капсул, – продолжает разум корабля. – Из них два десятка захвачены Врагом, и, кроме трех, остальные уничтожены.
На экране появляется изображение большого черного дискообразного корабля, нам хорошо знакомого. Он ведет огонь синими лучами по маленьким капсулам, стремительно разлетающимся от основного корабля. То есть очень хорошо нам всем знакомая по Витькиному протоколу картина. Все Человечество видело его бой, что означает… Враг напал на корабль котов, при этом девочки, то есть женские особи детского возраста, потом как-то оказались у Отверженных.