Спасенные любовью
Шрифт:
— Но он тоже не знает меня!
Клинт фыркнул.
— Иногда мне трудно понять, что означает твое неодобрительное хрюканье, — ледяным тоном заметила Бренда.
— Объясню. Если Фрэнки не монах, в чем я ничуть не сомневаюсь, он не может не знать, кто ты. Ты сообщила ему свое имя. Пресса обожает принцессу-сорванца, и твое лицо часто мелькает в газетах.
— Мне кажется, что я просто понравилась ему, — упрямо сказала Бренда.
Клинт предпочел не заметить надежду, прозвучавшую в ее тоне.
— Это
— К тому же он клевый.
Этот молокосос — клевый?
— Мне наплевать, будь он хоть Бредом Питтом! Ты никуда не пойдешь с ним.
— Клинт Макферсон, ты не можешь приказывать мне!
— Пока ты гостишь у меня, я несу за тебя ответственность.
— Послушай, Клинт, относись ко мне как к взрослому человеку.
— Хорошо. Начнем прямо сейчас. Ты можешь отблагодарить меня за гостеприимство, если возьмешь на себя некоторые обязанности.
У него мелькнула надежда, что Бренда задерет нос, развернется и уедет, навсегда исчезнув из его жизни.
Вместо этого она испытующе посмотрела на него, словно догадываясь о созревшем у него плане.
— Я не возражаю. Чем мне заняться? Скажи.
В этот момент из окна детской послышались истошные вопли Бекки.
— Как насчет того, чтобы дать мне выходной? — Внезапно Клинта осенило. — Мне бы хотелось порыбачить на озере. Здесь водится минтай.
— Это что, болезнь такая?
— Нет, рыба.
— Еще хуже! И ты принесешь ее сюда? Скользкую? С выпученными глазами и разинутым ртом?
Бренда изобразила бездыханную рыбу, и Клинт не смог скрыть улыбку.
— Что мне делать в первую очередь?
— Я думаю, Бекки не оставит тебе времени ни на что другое.
— Посмотрим. Батут привезли вовремя. Мне не терпится надеть на нее платьице.
Детский плач становился все громче.
После дня, проведенного наедине с Бекки, Бренда упакует свои вещи и отправится домой, решил Клинт.
— Я с удовольствием дам тебе передышку… И приготовлю ужин к твоему возвращению.
— Обязательно, — сухо сказал Клинт. Пусть тешится иллюзиями. Ближайшее кафе находится в тридцати милях, И они не доставляют заказы на дом.
— Да, и еще. Пусть Фрэнки не беспокоит тебя. У меня есть молодой человек.
Кто он? Сколько ему лет? Чем он занимается? Из какой он семьи?
Вопросы мельтешили в голове Клинта, как мальки в садке.
Бренда беззаботно пожала плечами.
— Возможно, я выйду за него замуж. Он сделал мне предложение.
У Клинта возникло желание схватить ее за плечи и встряхнуть — или зацеловать до смерти?.. Что эти двое чувствуют друг к другу? Уважение? Любовь? На мгновенье у него мелькнула безумная мысль: если он поцелует ее, то узнает ответ на эти вопросы. А Бренда поймет, что должно происходить между
Клинт склонился над ней.
У Бренды расширились глаза. Она раскрыла губы и потянулась к нему.
Клинт отшатнулся, проклиная себя за потерю самообладания и чувствуя удовлетворение от реакции Бренды.
Вскоре он уже укладывал в лодку вещи, стремясь как можно быстрее избавиться от присутствия своей гостьи и от желания завладеть ее губами. Оглянувшись, он увидел, что Бренда с Бекки на руках радостно подпрыгивает на батуте, а его дочь визжит от радости.
Пижамные штаны Бренды опускались все ниже, а топик поднимался все выше. Глядя на ее груди, Клинт почувствовал, как у него пересохло во рту.
В душе он знал, что может доверить Бренде свою дочь. Она бесшабашная и незрелая и может выскочить замуж только потому, что мужчина сделал ей предложение. Но Клинт обладал даром видеть то, что она тщательно скрывала от всех: душу женщины, которая ослепительно красива и невероятно сексуальна.
«С Брендой моя дочь в безопасности.
Опасность грозит мне».
Сара Джейн Маккензи смотрела на дом из-за трехметрового забора. Она дрожала, но не от холодного дождя, проникавшего через ее тонкую дешевую куртку.
Ей никогда не приходилось видеть ничего подобного.
— Чтобы такие, как ты, не могли приблизиться, — пробормотала она.
Такие особняки, как у Кинга, бывают только в фильмах. Интересно, есть ли за домом плавательный бассейн? Возможно, она увидит его, если пойдет вдоль забора.
— Ты не преступница, которая ищет лазейку в заборе.
У нее вырвался вздох.
Бабушка Фиона умерла несколько месяцев назад. Просматривая ее дневник, Сара узнала, что покойный Уилли Маккензи, отпетый пьяница, пользовавшийся в городе дурной славой, не был ее дедушкой, о чем она ничуть не сожалела.
Если верить дневнику, дедушкой Сары являлся не кто иной, как Уинстон Джейкоб Кинг.
Она написала ему письмо, назвала себя и рассказала о дневнике. Ей было приятно писать: казалось, что она разговаривает со старым другом и рассказывает ему о том, что у него была дочь от женщины, которую он любил больше сорока лет назад.
Этой дочерью была мать Сары, которая давно умерла, как и все остальные члены ее проклятой семьи.
Когда она писала это письмо, в ее душе зародилось что-то вроде надежды — непривычное чувство для мира, в котором она жила. Окончив школу в прошлом июне, Сара работала официанткой в закусочной, где подрабатывала, еще учась в школе. Денег продолжать образование у нее не было, а получить стипендию она не могла, так как работа мешала ей хорошо учиться. В любом случае у нее не хватило бы смелости подать заявление.