Спаси меня от одиночества
Шрифт:
Пока прикидываю «за» и «против», мужик вылетает, не смотря по сторонам.
Выжидаю. Даю себе пять минут, а после зайду и уточню, всё ли в порядке.
Я привёз Нику и мой интерес не должен их с матерью напугать.
Когда проходит отведённое время, поднимаюсь. Поправляю часы, подавляя неуместное волнение.
С чего бы мне волноваться, да? А некоторая нервозность присутствует.
Переключиться не успеваю. Ника влетает в меня с разгона, явно не ожидая преграды на пути. Отскакивает, но я, повинуясь инстинктам,
Быстро оцениваю обстановку. Мать девчонок вытирает слёзы. Ника часто моргает, но ресницы тоже мокрые.
Виктория спит, но явно собирается проснуться. Хмурится, дёргает руками и шевелит неестественно яркими губами.
— Ника? — зову, надеясь, что получается мягко.
Моя Белочка вздрагивает, упирается кулачками в грудь. И смотрит за мою спину.
— Руки убрал от моей дочери!
***
ДОРОГИЕ МОИ! СПАСИБО ВСЕМ ПОДДЕРЖИВАЮЩИМ! ВАШИ СЛОВА, ЭМОЦИИ ОЧЕНЬ ВАЖНЫ!
Я ОЧЕНЬ НАДЕЮСЬ, ЧТО И ДРУГИЕ ЧИТАЮЩИЕ К НАМ ПРИСОЕДИНЯТСЯ. ЭТО СООБЩЕНИЕ ДЛЯ НИХ: ДРУЗЬЯ, ОТКЛИКИ ОЧЕНЬ НУЖНЫ. ПОЭТОМУ ОЧЕНЬ ПРОШУ ВАС ОСТАВЛЯТЬ ХОТЬ ПАРУ СЛОВ ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ ГЛАВ.
ОЧЕНЬ НАДЕЮСЬ НА ВЗАИМНОСТЬ И ПОНИМАНИЕ
Глава 34. Ника.
Автомобиль останавливается в этот раз чётко напротив подъезда. Антон барабанит пальцами по рулю и смотрит чётко перед собой.
Я сижу, не спеша сбегать. Во мне расцветает благодарность к этому серьёзному и поначалу пугающему мужчине.
После скандала, устроенного папой, мне казалось, что я ни за что не покажусь в больнице. От стыда готова была провалиться сквозь землю.
Но Антон и Кен… Они молодцы! Кен такую речь произнёс, что отец опешил и замолчал. Мало того, что его угрозы не могут быть реализованы, но Кеша ещё и пригрозил проблемами с законом за распущенное поведение в публичном месте.
Я не запомнила все формулировки, потому что сначала опешила от крика, потом от жеста Антона, быстро закрывшего меня спиной. Ну и по нарастающей — от блестящего выступления адвоката.
То, что Кен оказался рядом, я не удивилась. Выкрики папы собрали много зрителей. А вот жесты Антона…
— Спасибо, — выдавливаю из себя, потому что отдаю себе отчёт в том, что моих благодарностей микроскопически мало, чтобы выразить всю признательность за эти два дня.
Сначала он приехал на помощь незнакомой девушке. Забрал с собой, заботился, возился весь день, да ещё и оказался вовлечённым в ссору.
— Мне очень стыдно за поведение… папы, — немного запинаясь, называю отца привычным словом. Оно идёт с трудом и на языке ощущается чужеродным. — Не могу сказать, что не ожидала. Ожидала, наверное.
С каждым словом говорить становится легче. Мне жизненно необходимо выплеснуть всё. Выговориться, чтобы внимательно
— Он поступил, как самый настоящий предатель! Понимаешь? — хмыкаю, хотя ни капли не смешно. — Сначала дал нам иллюзию нормальной семьи и любящего отца. А потом забрал. Просто взял и разрушил, как… Не знаю… Как ветер разрушает гору из песка. По песчинке уносит, оставляя маленькие дырочки, потом дыры, а потом яму.
— Ник…
Антон сидит очень близко ко мне. Так близко, как только позволяет консоль между сидениями.
— Прости. Я не должна была. Извини, — торопливо бормочу, сгорая под внимательным прищуром его глаз. — Я… Мне пора.
— Подожди, Ника, — он мягко, но настойчиво берет мою руку и тут же отдёргивает свою. Сглатываю ставшую горькой слюну: вновь приняла хорошее воспитание за что-то другое. — Дети не должны нести ответственности за поступки родителей.
— Я слышала уже, — киваю. — Но всё равно мы несём. Он не извинится…
— Мне не нужны его извинения. Настоящий мужик должен уметь отвечать за свои слова и поступки.
— Не знаю…
— Для меня важно, чтобы ты не плакала больше.
Ладонь с вытатуированными на ней непонятными символами поднимается. Антон проводит костяшками пальцев по моей щеке и показывает влажный след.
— Он того не стоит. Я понимаю, что это родной человек, Ник. Сложно предугадать, как бы я себя вёл, окажись на твоём месте. Наверное, набил ему морду.
— Я не могу набить. Но Вику точно не прощу! — выпаливаю и смело задираю голову.
Когда сестра проснулась от шума и увидела происходящее, у неё началась истерика. Пришлось делать успокоительный укол и договариваться, чтобы психолог навестил её с самого утра.
— Хорошо, — мужские губы вдруг трогает улыбка. — Не прощай. Прощение надо уметь заслужить.
— Ты говоришь, как моя мама.
— Мы немного успели пообщаться.
Они действительно о чём-то долго разговаривали, а я сидела с Викой и гладила её почти прозрачные пальчики. С другой стороны кровати сестрёнки сидел Кен и шёпотом убеждал нас не бояться. Никто никого не заберёт и не отберёт. Закон на нашей стороне. Точнее, на стороне ребёнка. К тому же, у Вики совсем скоро наступит совершеннолетие.
— О чём?
— Спросишь у мамы. С тобой подняться?
Оборачиваюсь на дом с тёмными окнами. Почему-то свет не горит ни на одном этаже.
— Не надо. Папа сюда точно не придёт.
Я на это надеюсь.
Если бы в этот момент меня попросили заглянуть внутрь головы, то там можно было бы обнаружить маленькую мысль, испуганно юркнувшую в дальний уголок. Мне бы хотелось, чтобы Антон поднялся и остался.
Было бы не так одиноко и не так неуютно.
Но с рассудок твердит не совершать ошибок. Он взрослый мужчина. Красивый мужчина.