Шрифт:
1
Он сжимался в маленький комочек. Сжимался до тех пор, пока не понял: очень холодно. Понимание пришло откуда-то издалека, а не являлось актом осмысления. Не открывая глаз, Макар зашарил руками по постели в поисках одеяла, чтоб укрыться, но ничего под руку не попалось. Тогда он недовольно сморщился, но глаз все равно не открыл, ибо веки не поднимались, они весили все сто тонн.
Макар не знал – утро сейчас, вечер или глубокая ночь, да и не особенно его это интересовало, а вот холод – паршивая штука. Он наконец свернулся калачиком,
Совершенно неожиданно его носа коснулся легкий аромат чего-то неземного. Макар потянул носом, принюхиваясь. Запах нежности и утренних грез пропадал и возникал заново, а откуда он шел – было непонятно. И настолько этот божественный аромат являлся чужеродным в запущенной квартире Макара Дергунова, что волей-неволей его потянуло узнать, где находится его источник. Макар приоткрыл один глаз (второй просто не захотел открыться, как Макар ни старался) и вяло повел головой, изучая пространство. Хоть и муть стояла перед глазом, он разглядел: балконная дверь нараспашку!
Вон откуда холодина, ведь на улице… Макар на минуту задумался: а какое число сегодня? Месяц он помнил – март, а число нет. Но может, и не март, может, уже наступил апрель. Так и не вспомнив число, он уставился одним глазом на балконную дверь и тюлевую занавеску, вздымавшуюся под порывами ветра, с трудом выговорил:
– Какая сволочь открыла балкон?
По идее, ему никто не должен был ответить, потому что в своей квартире он проживал один. Каково же было его удивление, когда он услышал мягкий и чистый голос:
– Я.
Голос был женский! Откуда взялась здесь женщина? Да еще с чистым, а не прокуренным и осипшим до омерзения голосом? Женщины с чистыми голосами его бросали, женщин с прокуренными голосами бросал он. Однако в его квартире находилась дама, что невероятно, потому что последнее время со слабым полом он не общался. Тут уж и второй глаз приоткрылся наполовину.
– И кто ты? – спросил он, протирая глаза кулаками.
– Повернитесь и увидите.
Макар собирал силенки: после вчерашнего, и позавчерашнего, и позапозавчерашнего силы были растрачены до последних капель. Так вот, собрав остатки этих самых капелек, он повернулся на бок, на котором проснулся, и…
У окна, в ярком солнечном луче, стояла женщина в белых одеждах. Возможно, это не женщина, возможно, ангел спустился с небес. Лица он не разглядел, впрочем, вряд ли у ангела есть конкретное лицо и особые приметы. При всем при том ангел как-то проник в квартиру, значит, пришел с определенной целью. Со скрипом мозги Дергунова заворочались, ибо его заинтересовало: а зачем ангел явился в его берлогу? Как же, как же! Они приходят за душами. Это ангел смерти. Значит, Макар Дергунов умирает. Или умер. Он застонал, покрывшись липким потом, несмотря на холод:
– Вот, значит, как это выглядит…
– Что именно? – осведомился ангел женским голосом.
– Ну… ты за мной, да?
– Разумеется, вы мне нужны, поэтому я здесь. Но вы не в том состоянии…
– А тебе не все равно, в каком я состоянии? – удивился он. От удивления даже сел. Наконец нашел одеяло, оно лежало скомканное у ног. Макар натянул его на плечи и с неприязнью изучал посланца смерти. – Гляди-ка, еще перебирает. Чего, ТАМ у вас пьяниц не принимают? И не надо. Я к вам не тороплюсь.
– Не понимаю, куда вы не торопитесь? – спросил ангел.
– Куда, куда… – проворчал Макар, кутаясь в одеяло и чувствуя, что озноб его бьет уже не от холода. – Собственно, действительно – куда? В рай меня не возьмут, а в ад… чего-то не хочется. А впрочем, если в аду наливают…
– Послушайте, Макар, мне вовсе не до шуток.
И ангел вышел из светового пятна, заливавшего его.
Это оказалась миловидная молодая женщина, одетая в пальто из тонкой кожи бежевого цвета. Обычно Дергунов изучает женский пол снизу вверх, на этот раз он медленно провел глазами по ее фигуре сверху вниз. Одета она с шиком, который не сразу и в глаза-то бросается, очевидно, из-за доминантной ноты в одежде. Брюки, перчатки, шляпа и даже сумочка ни на йоту не отличались колером от пальто, отчего первоначально создавалось впечатление, что ее наряд довольно скромный. Только блузка выделялась снежно-белым цветом, да в ушах белело по жемчужине. Из-под шляпы выбилась светлая прядь, по которой Дергунов определил, что женщина блондинка. Обыкновенная блондинка! По мнению Дергунова, все блондинки безнадежные дуры – по бывшей жене знает.
– Пардон, мадам, – нахмурился он, догадавшись, что к ангелам она не имеет никакого отношения, – откуда ты взялась?
– Вошла.
– Хе! – он издал звук, означавший недоумение. – Как это – вошла?
– Я звонила, но вы не отзывались. Потом тронула дверь, а она открыта. Я и вошла. Извините…
Дергунов, освободившись от страха, что его забирают на тот свет высшие силы, возмутился и не постеснялся произвести на даму плохое впечатление:
– На хрен ты балкон открыла?
– Я не могла вас разбудить. Подумала, что от холода вы сами проснетесь, поэтому открыла балконную дверь. Простите меня.
– На хрен ты меня будила? – еще больше возмутился он.
– Мне посоветовали обратиться к вам…
– Нет, я никак не въеду. Пришла, вошла… Ты соображаешь? Ты пренебрегла законами, охраняющими частную собственность.
– Но… я у вас ничего не трогала.
– Не имеет значения. – Он пригладил русые вихры, в это время у него рождалась мысль и, наконец, родилась: – Не хочешь, чтоб я возбудил против тебя дело? Уголовное? Гони штраф.
Это был примитивный ход вымогателя, и Дергунов стал сам себе противен, но деньги нужны на опохмелку.
– Хорошо, я дам вам денег, – легко согласилась она, открывая сумочку, что привело его в неописуемое изумление.
Он завертелся на месте, оглядываясь, словно искал незаменимую вещь, без которой не мыслил существования. А женщина застенчиво бормотала своим нежным голосом:
– Мое присутствие вам неприятно, ладно, я уйду. Только давайте договоримся. Сегодня вечером я буду ждать вас в ресторане «Интурист». Вы придете?.. Что вы ищете?
– Себя, – буркнул он, но «себя» не нашел, потому уставился на даму, протянувшую ему две купюры. – Что это?