Спаси меня
Шрифт:
– Слушай, ты мужик или консервная банка? – разозлился Макар. – Найми телохранителей, если тебе хреново и не можешь пить один.
– Если б ты знал, каково сидеть взаперти одному. – Севастьян, кажется, опять набрался, судя по нетвердой речи. – Ну, хоть возьми меня в подмастерья, я пригожусь, чай, не дурак.
– Давай потом поговорим?
– Когда? Когда? – проявил нетерпение Севастьян. – Я должен ждать неизвестно чего, да? А ты представь, каково мне сейчас! Неужели трудно найти мою бывшую жену? Ты же думаешь, что она стреляла в меня, так?.. Молчишь? Ну и черт с тобой. Я сам буду ее искать. И найду, вот посмотришь. Мне надо с тобой поговорить, у меня есть план. Между прочим, гениальный. Приедешь?
– Не знаю. Не сегодня. Я позвоню. – Кинув трубку
А стреляли в Севастьяна и Дениса из одного пистолета – просветил его эксперт. Сомнений нет – стреляла одна рука. В восемь она выстрелила в Севастьяна, а в половине первого ночи в Дениса, из чего следует, что стрелок следил за Алиной с Денисом и Севастьяном. Но как? Не раздвоился же он, вернее, она. А раз она, то это настоящая Вероника стреляла, кто-то помогал ей вести наблюдение. Макар забеспокоился: если она такая ловкая, то наверняка знает местонахождение Алины, а это опасно. Придет Вероника к сестре, та сдуру ей откроет… Макар позвонил подопечной:
– Алина, если ваша сестра вздумает явиться к вам…
– Ко мне? Вы полагаете, это возможно?
– Ничему не удивлюсь. То я прошу, нет, требую, ни при каких обстоятельствах не открывайте ей, даже если она умирать будет под дверью. А сразу звоните мне, постарайтесь задержать ее, дескать, замок заело. Я тотчас приеду.
– Хорошо.
– Ответ не годится.
– Какой же ответ вы ждете?
– Клятву. Самую страшную. Клянитесь собой, Денисом, дочерью.
– Хорошо, клянусь.
Она явно смеялась, хотя Макар ничего не слышал, только ему было не до смеха:
– И на балкон не выходите. К окнам не подходите. Сестричка письмо написала?
– Нет.
– Посмотрите почту после трех, думаю, она напишет. До вечера. Вечером приеду.
Он собрался бомбить начальство, чтоб ему позволили заняться поиском местожительства старушки, как вдруг нечаянно свалилась удача: не пришлось напрягаться. Неизвестная старушка стала известной.
Вооружившись советом Макара прочесать поликлиники в районе «Интуриста», оперативники очень неплохо поработали. Карточки больных и здоровых просматривать не стали – это дохлый номер, а обратились непосредственно к главврачам. Те откомандировали их к терапевтам, ведь сначала лечащий врач имеет дело с больным, потом отправляет его к врачу узкой специализации за более точным диагнозом. Разумеется, было потрачено много времени, пока они не вышли на терапевта, которая по набору заболеваний предположила, что пациенткой может быть Гришина, пенсионерка. А набор внушительный: диабет, эмфизема, язвенный колит, панкреатит. Последнее, что беспокоило Гришину, – глаза, диагноз, поставленный окулистом, блефарит. Именно заболевание глаз в сочетании с остальным набором и породило у терапевта мысль, что это ее пациентка. Оперативник не прихватил фото убитой, поэтому предложил поехать на опознание, впрочем, даже если б у него и была фотография, опознание все равно провели бы. Все сошлось: Гришина Любовь Прохоровна, действительно проживающая неподалеку от «Интуриста».
Макар схватил адрес, фотографию убитой и помчался к месту жительства Гришиной. Въехал в такой же квартал, как тот, где проживала Ида, то есть здания с внешней стороны улицы были монументальные, а внутри квартала – убогие. Строительные фирмы воюют за то, чтоб снести их и выстроить жилые дома, но уже не для простых смертных, ведь это центральный район.
Макар поднялся по внешней лестнице на длинную террасу с многочисленными квартирами. На звонок никто не вышел, Макар и не рассчитывал, что у Гришиной еще кто-то живет, иначе давно от родственников поступило бы заявление в милицию о пропаже старухи. А вот ее соседка, столетняя и неопрятная грымза, ему открыла. Макар умел нравиться старушкам уже тем, что вначале терпеливо выслушивал жалобы на соседей, правительство, врачей, родственников, иногда из жалоб черпал нужную информацию. Так получилось и на этот раз. Когда старушка дошла до жалоб на Гришину, что кормит ее кошек, он позволил себе перебить:
– А Гришина не вернется домой.
– Как это так? – сморщилась она. – Мне всю жизнь прикажете кошек ее кормить? Они же жрут как прорвы.
– Вашу соседку убили дней десять назад. Я пришел узнать, родственники у Гришиной есть?
– Ой! – старушка схватилась корявыми руками за впалую грудь. – Кто ж это Любку?
– Неизвестно. Ее нашли недалеко. Убили ударом по голове.
– Знаю, кто ее. Из молодых это. По телевизору показывали, как молодые парни переодеваются докторами, приходят к одиноким пенсионерам, делают укол, чтобы накопления забрать…
– А Гришина одинокая была?
– Любка? Нет, у нее сестра есть. Старшая.
– А где живет сестра?
– В деревне… то есть в поселке Первомайском.
– Адрес сестры знаете?
– А чего его знать! На что он мне? Приедете в поселок, спросите Гришину Варвару, там вам укажут, где она живет, местные все друг дружку знают.
– У сестер одна фамилия?
– Одна, одна, – закивала старуха. – Обе замуж не выходили, как были Гришины, так и остались.
– Спасибо, вы нам помогли. Ой, еще вопрос, можно? У Гришиной гости бывали? Меня интересуют молодые девушки.
– Молодые всегда у ней бывали. Любка комнату сдавала, а нам врала, будто это ее дальние племянницы. Но последние месяцев семь или больше не сдавала. У ней же, простите, вонь стоит, одних кошек четыре, я их терпеть не могу, но теперь кормлю. Куда ж их денешь?
– Взгляните, – Макар достал фоторобот фальшивой Вероники. – Эта девушка к ней приходила?
Старуха вынула из кармана фартука очки, напялила их на нос, недолго разглядывала:
– А чего это ты мне дал? Вроде нарисовано, а вроде и нет…
– Это фоторобот, составленный портрет.
– Понятно, – закивала она, видно, слышала об этом из телика. – Вроде была похожая… А фотографии поприличней не имеется? – Макар отрицательно качнул головой. – Не знаю, их тут столько перебывало…
– Ну, посмотрите внимательней. Вы же рядом живете, всех знакомых Гришиной должны знать.
– Рядом-то рядом, а подругами мы не были, я с ней из-за кошек чуть не каждый день ругалась. Вонь от них, шерсть повсюду, а у меня астматические признаки. Ты у Барашки спроси. У ней зрение – как у совы ночью, да и помоложе она меня, память лучше.
– Барашка? – не понял Макар.
– Барашкина ее фамилия. И с Любкой они подружками были. Только сейчас ее нет, она вахтером служит в общежитии студентов. Сутки спит, сама себя караулит, а трое дома. Сегодня как раз ушла, я видела. Завтра приходи, сынок. Днем она уж точно будет дома, а квартира у ней вот, – подошла старушка к дверям. – Сразу за Любкиной.
– Спасибо, обязательно приду. До свидания.
Удовлетворенный Макар чувствовал себя на коне, да и то: дело чуточку сдвинулось с мертвой точки. Барашка или не Барашка расскажет ему о Гришиной, а информацию о постояльцах он получит. В густонаселенном доме, где соседи по запахам знают, кто и что готовит на ужин, о постояльцах Гришиной им тем более известно. Правда, его интересовали не постояльцы, а две похожих друг на друга девушки, соседи должны были их видеть. Не зря Гришина перед смертью твердила имя Алины и название гостиницы – Вероники бывали у нее, ну, или хотя бы одна из них бывала. Макар подумал, что надо забрать фотографии сестры у Алины, показать им, а сейчас неплохо бы съездить в поселок Первомайский, но как? Водитель Макар далеко не ас, нет, не рискнет так сразу преодолеть большое расстояние – все же больше сорока километров. На электричке ехать – заморишься, к тому же нет гарантии, что он сегодня же вернется обратно, а гостиниц там нет, даже постоялого двора не предусмотрено для заезжих путешественников. Остается либо кого-то просить, либо посадить за руль Алину, чего делать не хотелось. Он взглянул на дисплей – пятый час, как вдруг раздался звонок. Севастьян.