Спасите меня, Кацураги-сан! Том 7
Шрифт:
— Мне тоже налейте!
— Эй! — воскликнул я. — Коллеги, не надо устраивать в моём кабинете корпоратив. Потерпите до отпуска.
— Алкоголь в дозированном количестве полезен для здоровья, — заявила Тачибана Каори.
— Тачибана-сан, вы же гастроэнтеролог, — рассмеялся я. — Уж вы-то должны понимать, что это — неправда.
— Да, я это прекрасно понимаю, — кивнула девушка. — Но мне нужно придумать оправдание, чтобы выпить. День сегодня был непростой, меня достали все — и пациенты, и коллеги!
— Вы точно не хотите сакэ,
— Нет, Асакура-сан, но если для вас это так важно, я обещаю, что испробую с вами что-нибудь из индийского алкоголя. Исключительно ради приобщения к их культуре, — произнёс я.
— Кстати, Кацураги-сан, а вы знакомы с теорией Томаса Винтерберга? — спросил меня Асакура Джун.
Странно, первый раз о ней слышу. Видимо, в моём мире такого учёного не было.
— Нет, Асакура-сан, не знаком, — ответил я. — Дайте отгадаю, эта теория тоже как-то связана с алкоголем?
— В точку! — подмигнул мне невролог. — Винтерберг утверждал, что все люди рождаются с патологией. Нам не хватает половины единицы промилле алкоголя в крови. И без этого количества мы навеки обречены быть несчастливы.
— Звучит очень неправдоподобно, Асакура-сан, — подметил я.
— Нет-нет, я тоже об этом слышала! — воскликнула Тачибана Каори. — Если следовать этой теории, человек должен поддерживать этот уровень алкоголя в крови, чтобы быть замотивированным и счастливым.
У меня такое ощущение, что Асакура Джун уже живёт по этому принципу.
— Вы ведь оба понимаете, что даже чисто теоретически человек не сможет поддерживать такой уровень алкоголя? — спросил я. — Когда организм привыкнет, такой экспериментатор начнёт увеличивать дозу и, в конце концов, сопьётся.
— Эх, умеете же вы, Кацураги-сан, всё испортить. А теория звучала так интересно… — вздохнул Асакура Джун.
Мой телефон вновь зазвонил. Я уже начал надеяться, что это вновь Уёхара Ёсико. Может, заместитель главного врача скажет, что с полётом Асакуры и Тачибаны всё отменяется. А то их настрой на предстоящий отпуск мне начинает нравиться всё меньше и меньше.
Однако звонила не Уёхара.
«Кикуока Горо»
Монах? Неужто опять с храмом что-то случилось?
— Да, Кикуока-сан? — ответил я.
— Кацураги-сан, — просипел старик. — Я прошу прощения, что снова вас отвлекаю. Но вы говорили, что я могу звонить вам, если будет такая нужда…
— Конечно, Кикуока-сан, всё в порядке, — ответил я. — Что стряслось?
— Я и ещё несколько монахов заболели. Причём в больницу они обращаться не хотят.
— Почему? Что их беспокоит?
— Я не знаю. Они дали обет молчания, — ответил Кикуока. — Без вас не справиться, Кацураги-сан. В них постепенно угасает жизнь.
— Понял вас, Кикуока-сан. Я уже выдвигаюсь.
Вопрос только в том, как собрать анамнез у человека, который отказывается разговаривать?
Глава 21
—
— Появились неотложные дела, — ответил я. — Друг неважно себя чувствует. Мне нужно его осмотреть.
— Неужели вы даже за пределами работы кого-то лечите? — удивилась Тачибана Каори. — Я вот стараюсь никому лишний раз не рассказывать о том, что у меня есть медицинское образование. Иначе телефон потом разрывается от звонков друзей и знакомых с просьбой проконсультировать.
— Понимаю, — улыбнулся я. — Но мне не трудно. Тем более, мой друг по некоторым причинам не может обратиться к врачу.
Хотя у Кикуоки Горо такая возможность была. Сложнее ситуация обстояла с другими монахами, которые никогда не покидали храм и держались обета молчания. С ними придётся особенно нелегко.
Я попрощался с Асакурой и Тачибаной и отправился в храм Дзодзёдзи. Обычно Кикуока Горо встречал меня у главных ворот, но на этот раз его там не оказалось. Я поспешил сразу к дому монаха. Старик оказался там. Дверь была не заперта, а сам Кикуока лежал на кровати в ожидании меня.
— Кикуока-сан! — воскликнул я, скидывая с плеча сумку. — Что случилось?
— Вы так сильно не переживайте, Кацураги-сан, — вяло улыбнулся он. — Со мной-то всё далеко не так уж и плохо.
Кикуока, поёжившись от боли, медленно поднялся и сел на угол кровати.
— Почему сразу несколько монахов заболело? — поинтересовался я. — До вас волна гриппа, что ли, добралась?
— Нет, Кацураги-сан, — помотал головой монах. — Просто совпадение. У меня не вирусная инфекция. Позвоночник жутко болит, двигаться толком не могу. Даже лежать больно.
Странно, а у меня сложилось впечатление, что все монахи заболели ОРВИ, поскольку одновременность ухудшения их состояние больше напоминает вспышку инфекции.
— Давайте я осмотрю вашу спину, Кикуока-сан, — предложил я.
Старик снял рубашку и повернулся ко мне спиной. Каждый поворот давался ему с трудом. Причём касаться кожи ему тоже было очень больно. Должно быть, развился крайне острый воспалительный процесс.
Однако, когда я включил «анализ», то обнаружил, что в пояснично-крестцовом отделе позвоночника монаха нет совсем никаких отклонений.
Так, интересно, и как же это понимать? Возможно, проблема вовсе не в спине.
Я усилил «анализ» и углубился, направился свой взгляд на внутренние органы монаха. И обнаружил, где на самом деле была скрыта проблема.
— Вас не спина беспокоит, Кикуока-сан, — подметил я.
— Правда? — удивился он. — А я думал, что во время ритуала сидел неудобно и защемил себе какой-нибудь нерв. Тогда если не позвоночник, то что пошло не так, Кацураги-сан?
— Это почечная колика, — заявил я. — Странно, как вы вообще держитесь с такими почками? Боль должна быть просто невыносимой!