Спасите ведьму, или Некроманты здесь скромные
Шрифт:
В голове трепыхалась одна мысль: только бы была жива. Пусть эта чокнутая ведьма будет жива. Плевать на все остальное. Спешившись он забросил поводья на сук дерева, а сам устремился к горящему зданию. Из кустов гневно и истерично прокричали:
— Стенли! Помоги мне! — мужчина дёрнулся на голос и в раскидистых кустах роз увидел связанную лозой винограда Хлою. Он опешил, но тем не менее принялся вытаскивать девушку из зарослей. Она ругалась под нос. Была оборвана, изгваздана в саже.
— Где Элис? — продавив комок в горле, спросил некромант. Под его пальцами ветви, что опутывали фигуру девушки рассыпались
— Понятия не имею куда улетела твоя ведьма, — гнусаво и ворчливо отозвалась Бернар, высвободив руку и совсем по-плебейски вытерев нос ладонью. — Она меня вышвырнула как кутенка, а сама верхом на драконе испарилась в ночи…
У Грегори отлегло от сердца. Им обоим был известен лишь один дракон, который смог бы прийти на помощь. Значит она в безопасности.
— Что здесь происходит? — над ними возвышался шериф, помятый и несобранный. Даже воротничок расстегнут. А за ним скромно маячил молодой секретарь.
И Хлоя стала рассказывать. По мере повествования у мага волосы вставали дыбом. Она несвязно, словно торопясь, выдавала историю про свою наставницу, что ополоумела и вызвала демона. Как демон этот выполнял ее приказы. Госпожа Тесса отчаянно хотела пристроить воспитанницу в руки одного некроманта, а ведьма, так некстати появившаяся здесь, очень мешала. К концу девушка выдохлась и предположила:
— Возможно, ее еще можно допросить, — на неё накинули один из мундиров служивых. В непомерно длинных рукавах она прятала озябшие руки. — Когда мы с Элис зажгли пентаграмму, она была жива.
Некромант поджал губы. Все, что ведьме пришлось пережить это только его вина. Его не оправдывает опоздание, скандал и слова. Он, тот кто должен защищать и оберегать, сам толкнул девчонку в руки похитителей.
Двое огненных магов, что прибыли в компании шерифа пытались затушить драконье пламя. Выходило так себе. Но тело удалось вытащить, а допросить нет. Дух не отзывался, а поднимать зомби из того, что осталось-лишено смысла.
Через час приехал Бернар старший. Он разбрызгивал слюну, как заправская кобра яд. Хлоя нацепив свою излюбленную маску недалёкой, капризной дочурки разревелась и норовила свалиться в обморок. Таким поведением она доходчиво дала понять, что дальше разговаривать не будет.
Френк продержал Грегори до рассвета на месте проишествия. Увы, чего-то большего узнать не удалось, поэтому когда небо стало наливаться золотом, местная исполнительная власть в лице седовласого мужчины уточнила:
— Значит все эти убийства дело рук демона? — он потряхивал в ладони жестяной коробок с леденцами. Звук резал по нервам.
— Возможно… — безразлично отозвался некромант. Он не знал, что делать дальше. Где искать Элис. И стоит ли. Если она не появится в поместье, значит ушла, как он и просил.
— О чем ты думаешь? — поинтересовался Тальбот, не выдержав и закурив.
Грегори не ответил. Он сидел на земле, уперев локти в колени. И встречал рассвет. Первый без неё.
***
Рассветные сумерки прорезал первый луч солнца. Элис свалилась с дракона прямо под ограду родительского дома. Народ в этот ранний час, завидев и услышав крылатую ящерицу, что топталась на мощённых плитах дороги, опасливо жался носами к окнам. Кто посмелее-высовывал носы за дверь. Но расслышать как девушка
Ворота отворял камердинер отца, Юст. В ночной сорочке до пят и с колпаком на лысеющей голове он казался уютным. И родным. Настолько, что Алисия чуть не прослезилась. А он с благоговейным ужасом придерживал кованную створку и пытался осенить девушку божественным знамением. Немудрено. В рваном, опалённом платье, босая, вся в синяках, с кровоточащими запястьями, рассеченным затылком и рваной раной на бедре, она была больше похоже на зомби, чем на юную госпожу.
На пороге стоял отец. Спешно накинутый халат и домашние туфли не скрывали недовольства, что исходило от него волнами. Элис не стала задерживаться на пороге и под уничижительным взглядом просочилась в дом. Она шлепала босыми пятками по верахийским коврам и ей было ни капельки не стыдно. Она слишком устала.
— Элис, — холодный, как лёд на вершинах гномьев пиков голос отца заставил вздрогнуть, но не остановиться. — Объяснись немедленно.
Он следовал за дочерью неспешно и тихо. Как умеют только королевские ищейки. Ведьма игнорировала приказной тон и по привычке чуть не продемонстрировала родителю красноречивый жест. А потом опомнившись, что это она не с некромантом препирается, усовестилась.
— Алисия Гордон! Что ты опять натворила?
Усталость, злость, обида. Все это сидело внутри девушки, обильно сдобренное разочарованием. Сидело. Но слова отца, опять как с маленьким ребёнком, затронули этот кокон и ведьма, крутанувшими на пятках, выпалила.
— Я ничего не натворила, — зловеще произнесла наследница рода Гордон. — Я ни в чем не виновата. Ни в том, что оказалась не в нужное время в ненужном месте. Ни в том, что этот твой проверенный молодой человек не может разобраться со своими девками. Не в том, что я попала под руку сумасшедшей мстительнице. Не в том, что ее призванный демон пытался меня выпотрошить. Понимаешь, папа, я не виновата в том, что всего лишь маленькая ведьма. Я не виновата в том, что я просто девочка, как ты тебе не хотелось видеть во мне сильного мага, настоящего наследника. Ведь я, это просто я.
К концу тирады Элис захлёбывалась слезами, голос срывался на крик. А вся ее хваленная выдержка, что так выручала при встрече с демоном-пала, как крепостная стена под налетом диких варваров. Пала и за ней показалась усталая, измученная болью, ведьма. И эта боль накрыла, похлеще любой трепетно высушенной одним знакомым травы. Накрыла, чтобы сознание помутилось, и Алисия поняла, что совсем по-девичьи хлопнулась в обморок.
Пробуждение наступило резко. Словно из ледяной воды вынырнула. А оказавшись на поверхности, истерично забилась в предсмертной агонии. Тут-то Алисия и ощутила, что лежит на кровати в своей спальне, на руках повязки, на ноге тоже. Потрогала затылок и нащупала два коротких шва под волосами. Хорошо хоть стричь не стали. Она сфокусировала зрение и увидела маму. Та стояла напротив окна и судорожно всхлипывала, то и дело поднося платок к глазам. На кресле сидел отец, хмурый и задумчивый. Он уже переоделся в костюм из серой ткани. Каштановые волосы с нитями седины были зачёсаны назад и делали родителя солиднее на вид.