Спаситель

Уорд Дж. Р.

Вернувшись на кухню, она вылила холодный кофе в раковину, гадая, действительно ли он хотел эту черную жижу или же заранее знал, что не будет пить кофе и не захотел тратить впустую сахар и молоко.

В конечном итоге Сара села за стол, как будто это каким–то образом могло помочь ей разгадать мысли агента. В классическом понимании допроса, он почти не выдал ей никакой информации, только показывал ей отдельные куски, словно пытаясь доказать, что знает всю предысторию, что сразу поймет, если она лжет ему. Однако, озвучивая лишь несколько незначительных фактов, полностью своих карт он предпочел не раскрывать.

Все, что она сказала ему, было правдой.

У Герри был диабет первого типа, и он довольно хорошо справлялся со своим состоянием. Он постоянно измерял и контролировал уровень инсулина, но мог бы, конечно, старательней придерживаться диеты и регулярности в питании. Его единственная настоящая неудача, если можно было это так назвать, заключалась в том, что он не удосужился поставить себе инсулиновую помпу, он редко делал перерывы в работе и не хотел тратить время на ее «установку».

Словно его тело было домом, в котором нужно было установить кондиционер.

Тем не менее, он неплохо справлялся с уровнем сахара в крови. Конечно, случались сбои, и ей приходилось ему помогать пару раз, но в целом свою болезнь он контролировал.

До той ночи. Два года назад.

Сара закрыла глаза, и вот она снова идет домой, несет еду из индийского ресторана, бумажные пакеты висят на хрупких ручках в ее левой руке, пока она борется с входной дверью, пытаясь открыть ее ключом. Шел снег, и она не хотела опускать свой груз на пол, в сугроб, ведь чесночный наан и куриное карри и так почти остыли за время поездки по городу. Ей самой уже было жарко, она вспотела на велосайклинге, на который всегда ходила по субботам поздно вечером, и для которого ей так хотелось находить время на рабочей недели, но вовремя из лаборатории уходить не получалось.

Половина седьмого. Ага, как же.

Она помнила, как позвала его по имени с первого этажа. Герри остался дома поработать удаленно, потому что работа – это все, чем он тогда занимался, и хотя казалось скверным признавать это сейчас, после его смерти, но его постоянный фокус на проекте доктора Маккейда начал ее изматывать. Она всегда с пониманием относилась к преданности делу, науке, возможности делать открытия, что было присуще им обоим. Но в жизни должно быть что–то больше, чем выходные, которые выглядели как рабочая неделя.

Она снова позвала его по имени, заходя на кухню. То, что он не отвечал, начинало раздражать. И злило, что, скорее всего, он ее даже не слышал. И грустно от того, что они снова сидят дома. И не потому, что в Итаке зима, а потому что не было других планов. Не было друзей. Не было семьи. Не было увлечений.

Не было походов кино. Рестораны.

Никто не держался за руки.

Не было секса, на самом деле.

В последнее время они жили как соседи, которые приобрели общую недвижимость, оба ступали по дорожкам, ответвлениям одной и той же тропинки, что разошлись и шли параллельно, не пересекаясь.

До свадьбы оставалось четыре месяца, и она помнила, как думала о переносе даты. В тот момент они могли ударить по тормозам, и приглашенные смогли бы получить обратно свои деньги за авиабилеты и бронирование гостиниц в Итаке. Именно здесь решили провести церемонию и принимать гостей, потому что Герри не хотел терять время на поездку в Германию, где жила его семья, а у Сары умерли оба родителя, братьев и сестер тоже не было, так что в Мичигане, где она выросла, у нее никого не осталось.

Она сложила мешки на столешницу, и ее накрыла ужасная усталость… все потому что ей нужен был душ. Ванна была наверху, рядом с главной

спальней и чтобы добраться туда ей пришлось бы пройти через его рабочий кабинет. Услышать, как он бьет по клавишам клавиатуры. Увидеть мерцание компьютерного монитора с изображениями молекул. Почувствовать холод игнора, который вымораживал больше, чем погода за стенами дома.

Той ночью она достигла границ своей приспособляемости. Столько раз она проходила мимо его импровизированного офиса с тех пор, как они поселились в этом доме. В начале, Герри всегда оглядывался, когда слышал, как она поднимается по ступеням и подзывал, чтобы показать ей что–нибудь, спросить о чем–нибудь. Но со временем, однако, все общение свелось к короткому «привет» через плечо. Которое потом превратилось в короткое хмыканье. А затем в полное молчание, даже если она стояла у него за спиной и звала его по имени.

Незадолго до Дня Благодарения, Сара поднималась по лестнице на цыпочках, чтобы не потревожить Герри, хотя это было глупо, ведь из–за его концентрации потревожить его было невозможно. Но если она не издает ни звука, значит, он не сможет ее игнорировать, правда? И ей не будет больно от разочарования.

Она не могла поставить себя в неловкое положение тем, что подвергает сомнению их отношения после долгих лет совместной жизни.

Той ночью, она застыла у кухонного стола, все еще отказываясь смотреть в лицо реальности своего абсолютного несчастья... но уже не в силах его отрицать. И этот порочный круг замкнул ее между желанием принять горячий душ и желанием упрятать голову в песок здесь, на первом этаже.

Если ей придется еще раз пройти мимо его кабинета, и ее снова проигнорируют? Она будет вынуждена что–то с этим делать.

В конце концов, Сара заставила себя подняться по ступенькам, а в такт ее шагам в голове билась фраза «не глупи».

Первым подозрительным признаком послужил вид пустого кресла перед монитором. Дальше – темнота в комнате, хотя это обычное дело, и мониторы компьютеров Герри давали достаточно света, чтобы позволять передвигаться по скупо обставленному пространству. Но он не так часто вставал со своего рабочего места.

Она сказала себе, что с положенного места его выдернул зов природы, и от этого у нее внутри поднялась волна раздражения – из–за его желания справить малую нужду им придется столкнуться и в ванной.

Что снова заставит ее закрыться в своей эмоциональной раковине.

Спецагент Манфред получил правдивое представление о сцене смерти. Она обнаружила своего жениха сидящим на плитке, напротив джакузи, ноги вытянуты, руки свернуты на бедрах, его инсулиновый браслет болтался на правом запястье. Голова откинута набок, а рядом валялась ампула с инсулином и игла. Его волосы или то, что осталось от светлых прядей а–ля Борис Беккер [15] , лежали спутанными прядями, вероятно, от припадка, а на футболке с концерта «Dropkick Murphys» [16] тянулась нитка слюны.

15

Борис Беккер – немецкий теннисист, бывшая первая ракетка в одиночном разряде. Здесь упоминается из–за сходства светлого цвета волос и прически.

16

«Dropkick Murphys» – американская кельтик–панк группа.