Спаситель
Шрифт:
— Не разгулялась она меня, — сказал Вик. — Если бы я мог это выдумать, то я бы придумал себе прошлые жизни гораздо более лучшими, и рассказывал, что в прошлой жизни был королем, или на худой конец богачом…
— Согласен, тут у тебя фантазия подкачала, — сказал Майк. — Кстати, могу предложить ещё одно объяснение всем твоим историям. Когда ты их видел, у тебя была белая горячка в легкой форме. Когда много пьешь, ещё и не такое может привидеться…
— Объяснение хорошее, но неправильное, я увидел свои жизни уже тогда, когда перестал пить, —
— Ты и сейчас пьешь, — сказал Майк. — Хоть понемногу, но каждый день, этого вполне достаточно для легкой формы алкоголизма.
— Может быть, — сказал Вик, лицо его стало серьезным и даже печальным. — Но попробуй выслушать меня, не перебивая и не делая замечаний.
— Пожалуйста, — сказал Майк. — Делать нам с тобой нечего, а за разговором и дорога короче. Кстати, уже начинает темнеть, скоро придется искать место для ночлега. Ходить ночью, когда нет ни луны, ни звезд, как сказали девушки, глупо и опасно.
— Они правы, — грустно улыбнулся Вик. — Мы лишились не только солнца, но и звезд и луны. Придется ночевать в поле, хоть и очень бы не хотелось попасть под дождь. Я эти места плохо знаю, поэтому смотри и сам по сторонам, может, увидишь что-то подходящее для ночевки.
— Я уже давно смотрю, но пока ничего не увидел, — отозвался Майк. — Так что-то ты хотел рассказать? Я уже стал очень серьезным.
— Я никогда не видел, как растет рис, — сказал Вик. — А сейчас я могу рассказать о нем все, и как его сажать, и как он растет, и как его убирать. Я могу рассказать такие детали, которых не знает никто, в этой стране. Стоит мне закрыть глаза, я снова вспоминаю свою первую жизнь, под моими ногами начинает чавкать мягкий ил, а над моим лицом вьются насекомые.
Я могу рассказать о том, как я был одет, и как была одета моя жена, каким было мое детство, и какой была моя старость. Если это фантазия, то невероятная. Невозможно выдумать что-то с такими точными деталями.
— Хорошо, пусть это будет не фантазия, — согласился Майк. — Но это вполне может быть генетической памятью доставшейся тебе от твоих предков. Я читал о том, что люди после тяжелых потрясений иногда вдруг начинают говорить на чужих неизвестных языках, или находят драгоценности, спрятанные их предками.
— Я думал и об этом, — сказал Вик. — Не могут мои предки быть и китайцами, и викингами, и германцами, и швейцарцами, слишком это пестрая и абсолютно невероятная смесь. Скажи, на моем лице видно мое азиатское происхождение? Или я очень похож на викингов?
— Да, азиатских корней по тебе не видно, — сказал Майк. — И на викинга ты не похож, но поверить я тебе все равно не могу, слишком это невероятно.
— Не менее невероятно, чем эта война, — сказал Вик, — Возможно, я вспомнил свои прошлые жизни именно из-за того, что произошло такое, что трудно выдержать нормальному человеку.
— На счет нормального человека ты загнул, — засмеялся Майк. — Это не тебя ли сейчас все называют чокнутым?
— Меня так называют в городе потому, что не могут и не хотят понять, — грустно усмехнулся Вик. — Выжили, к сожалению, не самые лучшие представители человеческого рода, и для них я всего лишь шут и местный сумасшедший.
— Лучшие представители человеческого рода не готовы убивать, отбирать еду у других и защищать свою жизнь, — сказал Майк. — Следовательно, у них мало шансов выжить в сегодняшнем мире, им мешает культура и образование. Но ты не единственный, кто попал в такую ситуацию и выжил, таких людей, как ты, сейчас по всему миру много. Может быть, объяснишь, почему другие люди не вспомнили свои прежние жизни, а только ты?
— Мы все разные, каждый по-своему все переживает и по-своему все чувствует, — сказал Вик. — Нострадамус стал провидцем после того, как увидел гибель многих людей от чумы, но изменился только он один, хоть эпидемия охватила всю Европу.
Все религии появились в результате прозрений таких изменившихся людей. В Индии верят в перерождение душ, у нас верят во Христа, В Азии в Аллаха. Откуда появились эти веры, если не от пророков?
— Может быть, ты и прав, — сказал Майк. — Но все эти веры появились очень давно, новых религий больше не появлялось, хоть войн, трагедий и массовых смертей людей было всегда достаточно.
— Пророки были, только их никто не слушал, — вздохнул Вик. — Вон там, в поле видишь сарай?
— Что-то вижу, но не уверен, что это сарай, — сказал Майк. — В этом проклятом сумраке ни в чем нельзя быть уверенным.
— Это сарай, — сказал Вик. — Придется тебе на этот раз мне поверить. Я тоже плохо вижу, но чувствую, что это подходящее место для нашего ночлега.
— Тогда пошли туда, — сказал Майк и снял автомат с предохранителя. — Надеюсь, что он никем не занят, не хотелось бы получить пулю или заряд дроби в живот.
— Там никого нет, — сказал Вик. — Я всегда чувствую людей, когда они находятся поблизости. Нам ничего не угрожает, можешь убрать свое оружие.
— Я не столь доверчив, — сказал Майк. — Чтобы верить тем, кто видит то, что не существует в реальности…
Глава третья
Это действительно оказался сарай, с толстыми кирпичными стенами, у него был только один недостаток, не было крыши, она лежала отдельно в метрах двадцати от него, сброшенная то ли порывом ветра, то ли взрывной волной.
— Если пойдет дождь, то мы с тобой получим хорошую дозу, — покачал головой Майк. — Ты нашел не очень подходящее место.
— Похоже, что здесь была раньше конюшня, — сказал Вик, показывая на деревянные переборки, которые делили сарай на стойла. — Одну из этих переборок можно выломать и использовать в качестве временной крыши, а из других мы можем развести костер.
— Разжигай, — сказал Майк. — Все равно уже бесполезно искать другое место для ночлега, а я пока попробую сделать крышу.