Спаситель

Лосев Владимир

Потом он подумал о Майке и с грустью понял, что умирать он пока не имеет права.

Завернув за угол, он увидел Майка в окружении крыс, он стоял и разговаривал с ними, а крысы подбирались к нему все ближе.

Вик поднял тяжелое ружье и прицелился в крысу, которая уже открыла свою огромную пасть с острыми желтыми кривыми зубами. Выстрел прозвучал оглушительным громом, он почувствовал боль в левой руке, и от этой боли он и проснулся….

Он открыл глаза и в сером сумраке дня увидел Майка с трудом поднимающегося с пола.

Глаза его были мутными и ничего не понимающими. Вик протянул ему руку и помог взобраться обратно на нары.

— Что с тобой? — спросил он.

— Хочу пить, — сказал Майк. — Даже во сне хотел, и, кажется, пытался куда-то идти. Мне казалось, что мы лежим на берегу реки, и нужно только наклониться, и вода сама потечет мне в рот.

Вик попробовал его лоб, он был влажным, температура спала.

— Реки здесь нет, как и воды, — сказал Вик. Он тоже был мокрым, пот выступил от страха, который он испытал в своем сне.

— Я сейчас принесу тебе воды, — сказал он. — И даже сварю суп.

— Суп, это хорошо, — сказал Майк. — Есть я тоже хочу, хоть и не очень сильно.

— Значит, самое страшное у нас позади, — сказал Вик.

— Самое страшное позади? — недоуменно переспросил Майк. — Ты, что, опять пытаешься убедить меня в том, что можешь видеть будущее?

— Нет, — сказал Вик. — Просто так всегда говорят, когда болезнь идет на спад.

— А…, - протянул Майк. — Чертовы крысы, чуть меня не отправили на тот свет. Лицо до сих пор горит от их укусов. Вик внимательно взглянул на Майка и грустно усмехнулся.

— Оно у тебя распухло, — сказал он. — Сейчас ты напоминаешь жуткого монстра из фильма ужасов. Майк потрогал свое лицо и скривился от боли.

— Да уж, похоже, что выгляжу я действительно не очень красивым, — сказал он. — А как ты?

— Не так уж плохо, — сказал Вик и посмотрел на ту руку, в которой он почувствовал боль в своем сне. На месте укуса крыс выступила свежая кровь, он незаметно вытер ее о комбинезон и осторожно сполз с нар. В сумрачном свете он заметил небольшую металлическую печурку в углу и немного дров.

— Это что, и есть то безопасное место, куда ты меня вел? — спросил Майк дрожащим голосом.

— Да, — ответил Вик. — И сейчас мне кажется, что это как раз то, что нам было нужно, чтобы придти в себя.

— Возможно, — сказал Майк. — Только здесь как-то очень тихо.

— Мы в большом и глубоком карьере, где когда-то добывали песок, — сказал Вик. — Тихо, потому что ветра нет. Он встал и, взяв кружку со стола, пошел к двери.

— Подожди, — сказал Майк. — Я с тобой.

— Ты же ещё слаб, — сказал Вик.

— Это точно, — вздохнул Майк. — Только нужно исполнить некоторые физиологические потребности. Ты же не принесешь мне утку, если я тебя попрошу об этом? Он встал с тяжелым стоном.

— Я бы принес, если бы она у нас была, — сказал Вик, — Но ее нет.

— А жаль, — сказал Майк. — Значит, придется

идти. Он пошатнулся, ухватился за нары, чтобы не упасть, и, покачиваясь, пошел к двери.

— А место, действительно, хорошее, — сказал он, выйдя из вагончика и оглядевшись. — Тихо и спокойно.

Майк подошел к экскаватору и вздохнул.

— Вот и все, что осталось от нашего мира, — сказал он. — Одни ржавеющие машины.

Вик набрал воду в кружку и выпил осторожными маленькими глотками.

— Много ещё осталось воды в этой цистерне? — спросил Майк.

— Она почти полная, — ответил Вик. — И вода не радиоактивная, только старая.

— Это неважно, — сказал Майк. — Главное, что она есть. Я думаю, что мы должны здесь остаться до тех пор, пока все раны не заживут. Устроим себе небольшой отдых. Он поднял голову вверх, глядя, как на краю карьера колышутся желтые сосны.

— Нужно будет ещё набрать хвои и сварить отвар, — сказал он. — Иначе у нас начнется цинга. Еда-то без витаминов. Может, ещё и поэтому организм не справляется с разной заразой, и от каждой мелкой ранки готов умереть.

— Я схожу, — сказал Вик.

— Не сейчас, — ответил Майк. — За хвоей нужно лезть на сосну, а выглядишь ты ненамного лучше, чем я. Потом вместе сходим, дня через два, если к тому времени начнем чувствовать себя лучше.

Они вернулись в вагончик. Майк сразу лег на нары, а Вик достал из своего рюкзака котелок и консервы, разжег огонь, и стал варить суп. Майк долго ворочался на нарах, потом тяжело вздохнул.

— Ты что-то начал говорить о смысле жизни, — сказал он. — Я хочу послушать. Вик удивленно посмотрел на него.

— Я думал, ты уже спишь, — сказал он.

— Не могу, — вздохнул Майк. — Не спится. А к тому же во сне я видел крыс, они смеялись надо мной, говоря, что смысл жизни, это больше съесть, и неважно что. И во сне я спорил с тобой, пытался найти оправдание всем тем, кто умер, и кто скоро умрет. И не смог ничего толкового тебе сказать. Действительно, все бессмысленно, вся человеческая жизнь, особенно сейчас, когда исчезло все, ради чего жили те, кто умерли, и те, кто ещё живы…

Зачем все было? Мы жили, учились, приобретали ненужные теперь никому знания, как-то пытались сделать свою жизнь лучше. А потом начиналась война, и все, к чему мы готовились, было взорвано и уничтожено.

И так было всегда, во все времена. Люди жили, что-то строили, растили детей, а потом начиналась очередная война, и все превращалось в прах.

А это значит, что все не имеет смысла. И зачем тогда нужна человеческая жизнь, моя, твоя, тех мальчишек, которых мы встретили? Они же все умрут, и ничего не успеют сделать, и даже что-то понять.

И самое главное ни от них, ни от нас ничего не зависит, мы просто родились в этой стране. В чем смысл? Ответь мне, пожалуйста.

— И ты мне поверишь? — спросил Вик. — Всему, что я скажу?