Спасти будущее! «Попаданец» Вождя

Побережных Виктор

Всю дорогу до штаба, а потом до аэродрома думал о ней, рыжеволоске моей. Какие же идиоты были в средневековой Европе, раз таких красавиц на кострах жгли?! То-то в наше время, вернее, в… запутался во временах и мирах, блин! Короче, то-то в том мире и времени у них красивых баб днем с огнем не встретишь! А если встретишь, то либо она сама, либо ее предки – из наших, из славян. Завтра встретиться собирались, но не судьба. Хорошо хоть командир ей все объяснит, а то мало ли что ей в голову взбредет? Хоть у нас еще ничего и не было, кроме прогулок, разговоров да пары поцелуев в щечку на прощание, но все равно некрасиво так исчезать. Да еще та история с моим похищением, будь она неладна! Хотя не будь той истории, может, и не встретил бы ее больше. Чудесная она оказалась, Мариночка моя! На Олесю почти совсем не похожа, только ответственностью своей да отношением к жизни. Вернусь с командировки и сделаю предложение, а там – что будет, то и будет!

На аэродроме все как-то быстро и буднично получилось. Поздоровался с попутчиками, знакомыми офицерами из штаба, подождали, пока погрузятся опечатанные

мешки и ящики в сопровождении группы курьеров, вооруженных «в девичестве» МР5, а у нас обозванными ППДС-43 [13] . Полюбили у нас этот ПП, очень полюбили, и армия, и органы. Для определенных целей – лучше не придумаешь! А после того, как закупили лицензию и завод по производству патронов 9x19 поставили, то и пистолеты под этот калибр, как горячие пирожки, разлетаются. Не зря же и в XXI веке этот калибр самым популярным среди пистолетов остался? Одни наши все экспериментировали, изобретали «макаровские» 9x18 да ублюдочные «ижевские» 9x17. Может, и деньги экономили, за лицензию платить не хотели. Не знаю. Знаю только, что проклинаемый «либерально мыслящими» Сталин предпочитал не тупо товары закупать или магазины строить, а заводы и лицензии выкупать! Чтобы у нас производилось. И не так, как в России XXI века – отверточное производство и громкие крики о наших «Фольксвагенах» и «БМВ», а настоящее, полного цикла, до последнего болтика и резиночки! Еще и специалисты буржуинские наших обучали на новом оборудовании работать, и рабочие ехали работать и учить. А вот уж когда продавать отказывались, даже за большие деньги, тогда и скопировать пытались. Не всегда удачно, но делали. А эти, из России двадцать первого, только трындеть да сырье за границу гнать могут. На большее и не способны, кто-то просто разучился, но большинство и не умело никогда. К тому же к Черномырдину как ни относись, но мужик-то умный был. Производственник настоящий, пусть и из добывающей отрасли! А то, что говорил коряво… Пусть кто-нибудь на место его бэ-мэ и между нормальных слов вставит наш «второй командно-штабной язык», и все придет в норму! С матами речь Виктора Степановича зазвучит как нормальная и вполне образная! Да и неумение красиво говорить – это черта очень многих технарей, настоящих специалистов. Особенно если материться нельзя. А ведь хочется! Особенно когда об экономике и политике России девяностых-двухтысячных говоришь! Это «економисты» разные да торгаши с юристами полялякать всегда готовы! Потоками слов пряча свою глупость и пустоту душевную. Тот же Жирик, оратор от бога, – смесь Троцкого и Керенского. Только Троцкий посмелее был, ни других, ни себя в Гражданскую не жалел, хоть и любил комфорт. А Жирик… умный, хитрый и при этом трусливый. Помесь женского полового органа и английского мячика. Именно так его мой знакомый называл, когда «юрист и сын юриста» в Красноярске пятисотки мужичкам раздавал, «помощь» оказывал народу, мразь. А с Троцким его поговорки роднят. Раньше говорили п…т, как Троцкий, а теперь – как Жириновский. Только ради Вольфовича никто человека с ледорубом не пошлет, масштаб личности не тот, мягко говоря. У Зюганова от коммуниста только название осталось да риторика. Не могу себе представить даже самого завалящегося районного секретаря партии из этого мира, слюнявящего икону в храме и кланяющегося священнику. Не могу! А «папа Зю» – пожалуйста, политик, млин!

13

Пистолет-пулемет десантный специальный образца 1943 г.

Ладно я, человек испорченный жизнью в Союзе периода тотального гниения и мерзостью России девяностых, который попытался найти хоть какой-то костыль, чтобы удержаться в новой жизни, и пошел в церковь. Но этот-то?! Почему большевики пошли против церкви, причем народ в большинстве их поддержал? Не из-за ее бешеного авторитета, которого и не было. И не из-за неправедно нажитых богатств. Вспомните, какие первые слова учились писать люди на курсах по ликвидации безграмотности? Не мама мыла раму. Нет! Мы – не рабы! Рабы – не мы! Вот что с самого начала учились писать люди. Вот что вкладывалось в головы! Не рабы! Свободные люди! Но потомкам тех, кто умирал ради того, чтобы не было рабства, как оказалось, рабами жить легче. Особенно когда у раба осталась иллюзия свободы. Ведь свобода – это в первую очередь ответственность! Перед собой, перед своими близкими, перед страной, наконец.

Что-то меня накрыло мыслями так, что я и не заметил, как до Москвы долетели. Хорошо еще, что у меня пропала привычка «блевантивить» в полете, как отрезало в прошлый раз. Дождавшись, пока «дипкурьеры» с мешками и ящиками освободят самолет, мы выбрались на свежий воздух. Эх! До чего же хорошо дышится в этом мире! Правда, долго наслаждаться вечерней прохладой мне не пришлось. Подскочил незнакомый старлей.

– Товарищ майор, вы Стасов?

– Так точно, товарищ старший лейтенант, майор Стасов. А вы…

– Старший лейтенант Смирнов. Вот мое удостоверение, товарищ майор. Я за вами. Только… – Старлей на секунду замялся, а я, правильно его поняв, протянул левой рукой свое удостоверение, правой закрыв кобуру. Когда только и успел расстегнуть? Зря меня Мартынов ругал, кое-чему меня все же научили!

Быстро, но внимательно изучив удостоверение, старлей как-то расслабился, отмяк лицом и, улыбнувшись, продолжил:

– Все в порядке, товарищ майор. Пройдемте до машины. Приказано вас сразу в наркомат, к товарищу Меркулову.

– Ну, раз приказано… пойдемте.

Всеволод Николаевич принял меня практически

сразу. Не успели мы доложиться секретарю, как тот сразу же прошел к нему в кабинет и через минуту уже предложил мне зайти.

– Что же вы, Андрей Алексеевич, приказы руководства пытаетесь изменить? – несмотря на, мягко говоря, неприятный вопрос, Меркулов, по-доброму улыбаясь, встретил меня, стоя у стола, и, пожав руку, предложил садиться. – И почему, что фронтовиков возьми, что любого офицера из сложившейся команды, стоит кого-то отозвать, сразу все начинают бегать и просить замену? Нет. Я понимаю, сложившийся коллектив, работа важная… Все понимаю. А кто будет не менее важную работу делать? Ничего еще не умеющий стажер? Ладно, ладно. Расслабьтесь. Никто вас наказывать не собирается. Как и Мартынова с Кузнецовым. Хотите чаю, Андрей Алексеевич?

– Не откажусь, Всеволод Николаевич. Ведь только что с самолета.

– Ну и чудесно. – Меркулов нажал кнопку вызова секретаря и, как только тот вошел в кабинет, продолжил: – Сделайте нам, пожалуйста, чайку свежего и бутербродов. Андрей Алексеевич, расскажите мне еще раз свои впечатления о вашей последней встрече с представителем ФСБ России…

Пока я в сотый раз рассказывал о событиях трехнедельной давности, как-то параллельно ухитрялся обдумывать происходящее. Меркулов и раньше не очень любил официоз, предпочитая общаться со своими сотрудниками довольно неформально. На звания и «так точно – никак нет» переходил, только когда очень злился. Но сейчас он был каким-то особенно доброжелательным. Хотя мне это просто могло показаться, ведь не так уж и много я с ним общался.

– Стоп-стоп! Повторите еще раз… – Меркулов подался ко мне, отставив в сторону стакан с чаем, которого мы за разговором успели выпить уже немало. – Значит, говорите, продолжают коситься, и именно на вас? Интересно, интересно… А как реагируют сотрудники ФСБ на Николая Ивановича?

– С нескрываемым уважением, Всеволод Николаевич. Он ведь… человек-легенда! Да еще и живая. Уж кого-кого, а Кузнецова сотрудники госбезопасности не могут не помнить!

– Да… понимаю. Знаете, Андрей Алексеевич… А в следующий раз вы спросите напрямую, почему именно вам некоторые сотрудники уделяют такое внимание. Хорошо? И посмотрите не столько на то, что вам скажут, а как. Хорошо? Ну и чудесно. Но это не задание, а так, скорее пожелание, чтобы получше понять наших, надеюсь, друзей. А задание ваше будет таким. Вы же помните цель последнего контакта вашей группы с сотрудниками ФСБ?

– Конечно, Всеволод Николаевич. Полковник Нечаев ее высказал прямо – подготовка к контакту на уровне представителей правительства наших стран.

– Все верно, Андрей Алексеевич, все верно. Так вот. Принято решение включить вас в состав рабочей группы, которая будет производить встречу с представителем президента РФ. Возглавлять группу будет генерал-полковник Мехлис.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Нет! Против Льва Захаровича я ничего не имею, тем более поработав с ним и пообщавшись при самых разных обстоятельствах. С точки зрения дипломатии он, скажем прямо, неподходящий человек, но с политической точки зрения и пользы дела… Лев Захарович, как говорится, даст просраться любому! А зная, какую неоднозначную репутацию он имеет в том времени и мире… Иосиф Виссарионович играет на грани фола. С одной стороны, он отправляет своим представителем человека, безусловно преданного и которому полностью доверяет, а с другой стороны… Ведь действительно Лев Захарович один из тех людей, которых очень старательно поливали дерьмом долгие годы. Может, в этом и смысл его назначения? Сразу проверить, насколько адекватны люди, с которыми предстоит контакт? Конечно, не мне судить о решениях, принимаемых Сталиным, но мысли интересные поневоле возникают. Да и вызов мой понятным становится. Мехлис наверняка сам попросил о моем назначении, в прошлом мы с ним хорошо сработались. В какой-то мере я могу его и учителем назвать. Многое я у него подсмотрел, да и сам он многое мне рассказывал и объяснял. Жесткий человек, но мне очень нравился. Настоящий он, цельный. С такими тяжело, но никогда не бывает скучно и неинтересно. Работой загрузит как проклятого, но не бессмысленной. С ним всегда чувствуешь важность своей работы и свою нужность для дела. А тем временем Меркулов продолжал:

– Как вы, наверное, догадываетесь, именно Лев Захарович был одним из инициаторов вашего включения в группу. Но первым высказал такое пожелание Лаврентий Павлович. Ваша работа будет заключаться в следующем: всемерная помощь товарищу Мехлису в его переговорах, попытка установить неформальные отношения с представителями президента РФ и внимательно отслеживать, скажем так, эмоциональный фон переговорщиков с той стороны. Несмотря на уже осуществленные контакты с людьми того мира, мы можем не заметить каких-то нюансов, которые вы как уроженец того мира можете почувствовать. Иногда такие практически незаметные моменты могут сказать больше, чем любые слова или заключенные договора. Мы понимаем, что установить контакт с представителями президента РФ будет несложно, ведь наверняка его сотрудники получат подобное задание. Но от этого порученное вам дело не станет более легким. Вполне вероятно, что в неформальной форме через вас попытаются донести какую-то информацию. Постарайтесь внимательно отслеживать все моменты в ваших будущих контактах. Вам еще предстоят дополнительные инструктажи и беседы с нашим медицинским отделом, но основное я вам уже сказал. Сработка группы начинается уже завтра, а сам контакт через неделю, 10 июля. Ну а сейчас… у моего секретаря получите направление в гостиницу, заодно и командировочное предписание отметьте. А завтра к десяти ноль-ноль за вами заедет машина, и в Центральную комиссию партконтроля. Именно там будет базироваться группа Льва Захаровича. До встречи, Андрей Алексеевич. И не подведите нас…