Спасти царевну: сохранить свою тень
Шрифт:
– Княжна Анастасия Семеновна Луговская, счастлива быть представленной Вашему Высочеству, – на безупречном заморском произнесла дочь старосты и присела в изящном реверансе. Вошедшая следом Нэнси, в платье невероятно похожем на то, что было надето на самозванку-княжну, одобрительно улыбнулась. Пока дальше приветствий и реверансов дело не зашло, но у них было время подготовить подмену должным образом.
– Ведь и вправду похожи! Рост, стать… добавить белил, румяна, да и освещение в бальной зале никогда не бывает ярким, – заливался совьем Елисей, словно торгаш, пытающийся продать старую клячу вместо породистого жеребца. – Никто и не заметит подмены.
– Я… не нахожу слов, сие весьма рискованно… – пробормотал цесаревич, украдкой поглядывая на настоящую Нэнси.
– Я прислуживаю в доме, помню все подробности о Южном так, словно сама там жила, знакома с распорядком дня княжны, да и саму ее знаю с малолетства. Вы не найдете кого-то лучше меня!
– Зачем тебе занимать ее место? Тебя могут убить! Обесчестить! – тяжелый взгляд Мирослава уперся в лицо девицы, но та вздернула подбородок, движением очень похожим, на манеры самой княжны Луговской.
– Мы с Ариной, – короткий взгляд в сторону младшей царевны, которая вошла вслед за всеми и тихонько стояла у стены, – боготворили княжну Анастасию. Она краше и добрее царевен из сказок! Но счастья на долю ей выпало мало. Генерал-князь и его супруга – широчайшей души люди. Я маленькая была, но прежнего барина помню. Он карты любил, и частенько людей из деревни проигрывал. У Славки из дома на отшибе ребенка забрали. Когда узнали, кому продали, она два дня пешая шла, чтобы дите свое проведать. Слегла после того, так и не оправилась. В деревне очень по ней горевали, от Бога знахарка была, других спасала, а себя не уберегла, большая потеря. И до девок барин весьма охоч был, держал у себя во флигеле гарем как у басурманского хана. Много мы страху натерпелись, когда узнали, что Государь-батюшка пожелал имению и землям нового хозяина назначить, замест кровопийца клятого. Не знали мы, чего от нового барина ждать, и уж не чаяли, что деревня наша с того дня лишь богатеть начнет. Князь супругу любит, дети их к нам добры, их горе – наше горе, раз я могу избавить княгиню и княжну от слез и разлуки – так тому и быть. И чего греха таить, высоко я замахнулась, старостихой быть не хочу, и за Павлика Гомогонова не пойду! Не заставите. А хоть немного, но княгиней пожить… За такое и раньше срока помереть не жалко, – Марыська снова взглянула на Арину, – и подруге близкой, как сестрице смогу письма писать, без опасения,что затеряются.
Арина всхлипнула и, подбежав, обняла подругу.
Нэнси смотрела в сторону, но заметно было, что и ее тронуло искреннее обожание, звучащее в голосе старостиной дочки.
И как она могла не замечать?
Нэнси поклялась себе с большим вниманием относиться к людям, что ее окружают. Погрузившись в свое горе, она стала слишком равнодушна к заботам и чаяниям других.
***
– Как долго ты намерена избегать меня, Настя? – цесаревич софийский заступил вперед, мешая старшей княжне проскользнуть мимо него на лестницу.
– Приветствовать полагается по-иному: руки алан же, кисти наружу, легкий наклон головы, улыбка краешком губ… – маменька в сотый раз исправляла малейшие неточности в манерах новой Анастасии Луговской. Арина изъявила желание учиться вместе с подругой, но сбежала, как только появился повод. Цесаревна Островов намеревалась отправиться в поместье Меллин, дабы лично отдать последние распоряжения к свадьбе.
Вот уж кто был образцом изысканности и светских манер. Милада соблюдала все правила не задумываясь. Арина как-то жаловалась, что величественная цесаревна Островов даже дышит исключительно по протоколу.
– Настя? – наследнику софийского престола, вероятно, надоело ждать ее ответ.
– Никто не величает меня Настей, – «кроме Вас», хотела добавить княжна, но смолчала. – Я Нэнси, вдова барона Калужского, дальняя родственница князей Луговских.
– Настя, я… Все происходит слишком быстро. Елисей еще молод и горяч, батюшка внезапно отрекся от престола, трон по праву переходит ко мне… и…
– К Вам едет Ваша невеста, – закончила за него Анастасия. – Я благодарна вам… тебе, я правда благодарна, за то, что попытался сдержать данное слово. Я освобождаю тебя от него. Я не знаю, благословение сие или проклятие – любить тебя, но я счастлива была испытать всепоглощающую силу истинного чувства, рядом с которым меркнут все прочие чаяния. Я полюбила тебя с самого первого взгляда, и люблю до сих пор, так же сильно и глубоко, как и тогда, когда глаза наши впервые встретились.
– Настя…
Он не пытался взять ее за руку, не пытался образумить, в конце концов, оба они понимали, как же она права.
– Я уезжаю. Царице островов нужна статс-дама. Я не могу быть фрейлиной, ведь я… вдова. Мой супруг погиб на поле боя, оставаясь до последнего верен долгу.
Губы цесаревича Мирослава тронула горькая усмешка.
– Я приеду к тебе на Острова!
Нэнси кивнула, покорно соглашаясь.
В конце концов, они оба знали: он не приедет.
***
На сей раз тренировочный поединок софийского царевича и тени Императора востока проходил в бальной зале поместья графини Меллин.
Дом вокруг них оживал на глазах. Дамы распоряжались насчет цветов, ковров и прочих малопонятных мужскому взгляду мелочей, а также насчет заморского вина, сельской самогонки и званого обеда, то есть вещей понятных и приятных. Приготовления к пусть и скромной, но все же царской свадьбе, шли полным ходом. Экономка, дальняя родственница графини, с подозрением присматривалась к будущей хозяйке, но пожелания исполняла расторопно и тщательно.
Дабы не путаться под ногами у дам, младший царевич предложил Киро размяться – и тот охотно согласился, что было вовсе на него не похоже. Елисей беспечно не обратил внимания на данное обстоятельство, о чем вскорости и пожалел. Весьма сильно.
– Вопрос есть, – признался Киро, когда царевич, не сумев парировать удар, вынужден был позорно выбежать из-под линии атаки.
– Задавай, – Елисей поспешил воспользоваться возможностью и хотя бы отдышаться.
Тень не любил пустые разговоры, тем более во время поединков, требуя от противника предельной сосредоточенности. Впрочем, против тени – и так приходилось прилагать все усилия, на болтовню времени не оставалось даже при большом желании.
– Ваша первая брачная ночь, – произнес тень, не отводя взгляда.
– Не скажу, – Елисей попытался атаковать противника.
Киро пригнулся, пропуская клинок над собой, и внезапно оказался совсем рядом. Рука тени без лишних церемоний вцепилась в незащищенное горло. Удар по ногам – и Елисей рухнул на пол.
– Скажешь.
– Ни за что, – прохрипел царевич, занятый попыткой разогнуть стальные пальцы тени.
– Придется, – почти сочувственно возразил Киро, наблюдая, как Елисей, отбросив клинок, уже двумя руками пытается освободить горло. Лицо его покраснело от усилий.