Спасти царевну: сохранить свою тень

Ли Алеся

– Вопрос Ваш еще не решен, с чего бы вдруг такая щедрость? – поинтересовался Киро, словно из воздуха соткавшись позади них.

Милада, стоя на крыльце, медленно переводила взгляд с одной монаршей особы на другую, подозревая, что существует нечто такое, о чем ее забыли поставить в известность.

– Ежели царевна желает обвенчаться до коронации…

– Венчания не будет, просто маленькая светская свадьба, – поспешно произнесла Милада. – Мы хотели бы сделать все тихо и быстро, а венчание…

– Требует длительной подготовки, –

Киро пожал плечами. – Я могу пройти обряд крещения, сменить имя, но…

–…но все знают, какой ты еретик и богохульник, – рассмеялся Елисей.

– Я тень, – педантично напомнил Киро.

– Будет скандал.

Все как по команде посмотрели на цесаревича Мирослава так, словно увидели впервые.

– Я продала царствие пиратам, объявила о переносе стольного града на Акулий плавник и готовлю еще с десяток указов, которые шокируют общество не меньше, – Милада холодно улыбнулась. – В сравнении с этим, свадьба – лишь невинная шалость, которую и вовсе стоило бы воспринимать как благо, ведь изначально и я намеревалась принести в подоле наследника престола, оставаясь незамужней.

Судя по выражению лица тени, он искренне сожалел, что нельзя провалиться под землю. Киро явно не мог утверждать, положа руку на сердце, что и пальцем не притронулся к наследнице Островов, так же, как и не мог гарантировать благородство своих намерений в дальнейшем. И все присутствующие прекрасно сие понимали.

– Что ж, – прервал неловкую паузу Елисей, – присутствие цесаревича софийского придаст мероприятию некоторый налет торжественности, а большего нам и не требуется. Вернемся к обсуждению более насущной проблемы.

***

Нэнси помнила тот день, когда впервые была представлена ко двору.

Старший брат батюшки в том году умер от горячки, детей он не имел, и титул перешел к семье подпоручика Луговского. Бабушка сменила гнев на милость и согласилась принять в своем огромном и мрачном доме шестнадцатилетнюю Нэнси и ее младших сестер, дабы представить юную дебютантку ко двору по всем правилам.

–… маркиза Анастасия Семеновна Луговская, в сопровождении вдовствующей княгини Барятинской.

Высокие двери распахнулись, открывая перед ней путь в новую жизнь, отличную от той, что Нэнси вела в Южном. Блеск двора, холод и пустота огромного дома, в котором ей предстояло жить, дорогие платья и нескончаемые придирки вдовствующей княгини.

Нэнси мелкими шажками подошла к трону, неловко присела в реверансе. Оставалось самое сложное. Отступить назад, как учила бабушка, и не…

Додумать она не успела.

Тысячу раз отработанный под строгим присмотром пируэт, окончился полным провалом. Нэнси с ужасом поняла, что наступила на подол и не может ступить и шага, не оконфузившись еще больше.

– Позвольте помочь вам, – она подняла глаза и впервые увидела Его.

Синие глаза со льдистыми искрами, упрямо сжатые губы, аристократический нос. Тогда он был больше похож на младшего брата. Цесаревич Мирослав, наследник

софийского престола. Она много слышала о нем, но лично они встретились впервые.

Царица Елена прятала улыбку за веером, наблюдая, как ее сын трепетно помогает справиться с платьем девице, пусть и красивой, но напрочь лишенной светского лоска.

Нэнси невольно улыбнулась своим мыслям.

Она полюбила его тогда, любит и сейчас. Равномерно и преданно. Никогда, даже в моменты полнейшего отчаяния, не смогла она заставить себя ненавидеть Мирослава. Так было, и так будет всегда.

Но князь Борис прав, права и цесаревна Островов. Ей стоит позаботиться о себе. Ведь ежели не она, кто обеспечит будущее их сына? Безвестие – лучшая защита для того, кому никогда не стать царем.

Нэнси нашла Великого князя на балконе. Он стоял, опираясь на балюстраду, и не торопился спуститься вниз дабы поприветствовать наследника престола.

Однажды она спросила Мирослава, каковы его чаяния и стремления.

«Стать лучшим царем из всех, что надевали софийскую корону». Цесаревич софийский не мечтал завоевать весь мир, он хотел создать его. Нэнси всегда знала то самое сокровенное, в чем он даже себе не готов был признаться: Софийское царствие – вся его жизнь, Мирослав родился, чтобы стать царем, и никогда не откажется от трона ради нее.

– Князь, я нашла вас, – с преувеличенной веселостью произнесла Нэнси приближаясь.

Он обернулся. Глубокие тени подчеркивали синеву глаз Великого князя. Слуга говорил, Его Высокопревосходительство плохо спит и нередко проводит большую часть ночи за книгой.

– Вы так похожи… – слова сорвались с губ прежде, чем княжна успела себя остановить.

Борис усмехнулся, холодно и как-то… обреченно.

– Вы ждали не меня, прошу прощения, – Нэнси уже подумывала уйти, но князь жестом предложил ей присоединиться.

– Я искренне благодарна Вам за участие…

–…но будете счастливы, ежели я буду сдержаннее в его проявлениях? – с усмешкой предположил Борис.

Нэнси улыбнулась. На сей раз совершенно искренне.

И почему они прежде никогда не общались?

– Я буду благодарна вам еще больше, ежели вы продолжите отстаивать мои интересы, когда сама я о них забываю, – иронично возразила княжна.

Они помолчали.

– Вас что-то тревожит?

Князь ощутимо вздрогнул и перевел взгляд на собеседницу.

– Ничего такого. Доктор говорит у меня меланхолия, я просто плохо сплю.

Нэнси кивнула.

Князь лгал, и сие было очевидно. Но не в ее правилах навязываться.

Возможно, когда-нибудь она будет иметь возможность поддержать его также, как сам он вступился за нее этим утром.

***

– Войди!

– Ч-ч-что…кто?! – Мирослав в бескрайнем изумлении смотрел на статную, русоволосую и синеглазую девицу, облаченную в платье, что он некогда подарил своей невесте на помолвку, ту самую, которой не суждено было состояться.