Спасти Герострата
Шрифт:
— Ну, что стоите? — заревел на слесарей Михалыч. — Действуйте! Электрик побежал за новым пускателем, а механик, достав из кармана комок ветоши, стал протирать указатель уровня масла, упрямо не веря, что бак пуст.
— Михалыч, а мне-то что теперь делать? — спросил Сашка.
— Заголять и бегать! — народной мудростью ответил ему мастер. — Ну, а ты чего стоишь? — накинулся он на слесаря. — Заливай масло!
— Ишь, раскомандовался, — сплюнул тот. — У меня свой начальник есть. Иди, на него ори.
— Слушай, — с трудом сдерживаясь, понизил голос мастер. — Чего зря время-то терять:
— Я слесарь-ремонтник шестого разряда. С вёдрами бегать вокруг станков не буду. Вон у нас, в слесарке, три бездельника вторую неделю сидят, музыку через наушники слушают. Практиканты из училища. Вот пусть они и потрудятся. А если ко мне с этой ерундой приставать будете, я лучше в соседний цех перейду. Меня туда давно зовут.
— Нет, ты видел? — беспомощно указал наладчику на уходящего слесаря мастер. — Никто работать не хочет! Одному мне, что ли, план нужен?
— Какой план, Михалыч? — удивился Сашка. — Социализм и план уж лет двадцать как отменили.
— Ерунду не говори! — махнул рукой мастер. — Забыл, как прошлым летом весь завод на два месяца в отпуск за свой счёт отправили? А сейчас у нас заказы срочные появились. Вон он, наш план! — показал Михалыч на груды деталей у гудящих станков.
— Теперь у людей и работа есть, и зарплата.
— Кстати, о зарплате, Михалыч, — встрепенулся Сашка. — Как мой простой оплачивать будут? Не по моей же вине станок сломался!
— Видал ухаря? — с горечью спросил мастер наладчика. — Не по его вине, вишь ты, брак и простой…
— А что? — оскорбился Сашка. — Он же сам сказал, что виноваты механики с электриками…
— Ишь, какой деловой! — недобро усмехнулся наладчик. — А ты куда смотрел? Для чего у тебя на пульте управления приборы стоят? Ты что, не видел, что ток нагрузки зашкаливает? А что манометр системы смазки на нуле, тебя тоже не волновало?
— А его одни девки волнуют! — приободрился Михалыч. — Он думает, что работа станочника — это детали менять да кнопки нажимать. Не работник, а сэкондхэнд какой-то…
От столь неожиданного отпора Сашка впал в ступор.
Наладчик взял свою сумку с инструментом и приборами, сказал мастеру:
— Я тут, в соседнем пролёте буду. Там строгальный чего-то барахлит. Зовите, когда всё исправите.
И ушёл.
— Вот так вот, Сэкондхэнд! — ехидно пропел в лицо Сашке Михалыч.
Кличка была глупой, детской, но каким-то путём проползла за Сашкой на завод. Родители его когда-то занимались этим бизнесом. Сашка и сам щеголял тогда в тряпках из тюков секондхэнда, и всех своих друзей и знакомых снабжал по дешёвке заграничным шмотьём. Родители смотрели на это сквозь пальцы. Они с гордостью говорили окружающим, что их сынок уже сам успешно зарабатывает себе на карманные расходы.
Потом была армия. А когда Сашка вернулся в Коломну, то узнал, что на его родителей наехали рэкетиры, те свернули свой бизнес, продали квартиру и переехали в деревню, где под руководством бабы Любы начали выращивать кроликов. Сашка не захотел менять город на деревню. Он прописался у бабы Кати, другой своей бабушки, городской. Искать постоянную работу бывший сержант-десантник не спешил: решил отдохнуть после армии. Летом он иногда подрабатывал грузчиком на рынке, зимой устраивался сборщиком мебели в магазин или охранником в супермаркет. Высокий, красивый, со спортивной фигурой и лёгким характером, почти всегда весёлый и не жадный парень моментально привлёк внимание окрестных девушек и бросился во все тяжкие. Вскоре бабушка умерла, оставив Сашке свою маленькую квартирку. Не стало её пенсии и сбережений. Случайные заработки не покрывали даже квартплату, и Сашка пошёл на завод. Здесь тоже было полно незамужних девушек и разведённых женщин, и старая бабушкина софа, кряхтя, пропустила через себя хоровод самых разнообразных девиц. Но какое до всего этого дело Михалычу?
— Никуда не уходи, будь здесь, — мастер погрозил Сашке пальцем. — Сегодняшний план, кровь из носу, надо выполнить. Тогда и про испорченную деталь, может, никто не вспомнит…
И убежал искать механика цеха.
— Да пошли вы все!.. — всхлипнул вслед мастеру Сашка и потянул из кармана пачку сигарет…
Летом рабочие курили на улице: выходили из цеха в специально отведённый и оборудованный для этого недалеко от запасного выхода закуток. Здесь были пара урн, стол с лежащими на нём костяшками домино и грубо сколоченные из деревянных досок скамьи вокруг него. Рядом, на стене цеха висел красный противопожарный щит с инвентарём в виде лопаты, конусообразного ведра и огнетушителя. Под щитом стоял ящик с песком.
Сашка курил и бездумно смотрел на Москва-реку, нёсшую свои грязные воды в десятке метров от него. Когда-то, говорят, река была чище, и рабочие даже купались в ней в обеденный перерыв и ловили рыбу. Сейчас в метре от кромки воды стоял двухметровый забор из колючей проволоки. То ли защищал завод от гипотетических воров, могущих приплыть на лодке, то ли рабочих от опасных вод именитой реки. А, может, и от того, и от другого.
Крутой берег зарос высоким репейником, редким кустарником и невысокими ивами.
Сашка бросил окурок в ящик с песком и пошёл к реке. Июльское солнце пекло неимоверно. Расстелив рабочую куртку поверх высохшей пыльной травы, Сашка лёг в тени ивы. Надвинув на глаза старенькую бейсболку, откопанную им когда-то в тюке сэкондхэнда, он решил вздремнуть оставшийся до обеда часок. «Всё равно станок раньше не починят, — решил он. — Ну и сволочь этот Михалыч! И наладчик — гад. Приборы… Да кто на них смотрит?»
Честно говоря, Сашка ничего не понимал в этих приборах. Что толку смотреть на них? Другое дело — Нинка-крановщица! Хороша, стерва! Грудь — номер четвёртый, не меньше. Задница, как круп у коня. Глазищи чёрные, наглые, как у цыганки. Как, однако, она его вчера продинамила…
Давно Сашку так не кидали девки. А ведь всё было, как обычно: кафе, танцы-обжиманцы, поцелуи, такси до дома. И вдруг, когда распалённый Сашка уложил Нинку на свою много повидавшую софу и решил приступить к завершающему туру «марлезонского балета», девица ехидно захихикала и заявила, что ничего не выйдет. У неё сегодня типа критические дни! Ошеломлённый Сашка на миг потерял бдительность, Нинка змеёй выскользнула из его ослабевших рук и, хохоча, исчезла за дверью, благо жила, как оказалось, в соседнем дворе…