Спасти Герострата
Шрифт:
— А вот и господин Петров! — резко сел в кровати загадочный пациент, с надеждой глядя на вошедшего в медотсек врача. — Вы узнали, наконец, кто я и как здесь оказался?
— Пока нет, — спокойно ответил тот, с удивлением наблюдая, как Маша осторожно, но настойчиво укладывает больного назад и, низко склонившись над ним, заботливо поправляет подушку, что-то ласково бормоча при этом каким-то нежно-воркующим голосом. — Мы обнаружили в предплечье вашей правой руки вживлённый чип-паспорт устаревшей конструкции. Такими на Земле давно не пользуются. Поэтому нам с большим трудом удалось считать с него некоторые данные: имя — Котэ Горишвили, дата рождения — седьмое марта две тысячи сорок первого года, место рождения — Евроазиатский Союз, Грузия.
— Нет, — пожал плечами больной, благосклонно принимая ухаживания пухленькой симпатичной медсестры. — Я здесь уже почти неделю, а вы смогли узнать только имя?
— Мы на международной космической станции «Ю-1», расположенной на орбите Юпитера, — пожал покатыми, как у борца, плечами Петров. — Персонал нашей станции изучает атмосферу этой планеты, её огромные многолетние вихри и мощные грозы. Станции поменьше исследуют спутники гиганта: «Ю-2» занимается океанами Европы, «Ю-3» — Ганимедом, «Ю-4» — Каллисто, «Ю-5» — вулканами Ио. У нас у всех очень плотный график. Не думаете ли вы, что мы всё бросим и будем заниматься исключительно вашей персоной?
— Что же тут сложного? — удивился больной. — Пусть у меня с памятью проблемы, но у вас же должны быть всяческие компьютерные базы данных! Проверьте архивы Космофлота, мои отпечатки пальцев, ДНК, наконец…
— Базы и архивы, конечно, есть, — заметно раздражаясь, ответил Петров и сел на кровать в ногах больного. — Но они все на Земле. Здесь, до вашего появления, подобная информация была никому не нужна.
— У вас что, проблемы со связью? — вновь вскинулся больной.
— Вы, очевидно, плохо представляете себе сложившуюся ситуацию. — Петров бесцеремонным толчком своей короткопалой руки вернул больного на подушку.
— Осторожнее, — укоризненно вскрикнула медсестра, встревоженно склоняясь над пациентом.
— Маша, ты нам мешаешь, — отстранил её врач. Та возмущённо фыркнула.
— О какой ситуации вы толкуете? — прохрипел больной. — Неужели для вас наблюдение за какими-то вихрями в атмосфере Юпитера важнее найденного в космосе живого человека? Вы сообщили обо мне на Землю?
— Разумеется! — повысил голос в ответ и Петров. — Шифровка о том, что мы обнаружили на орбите Юпитера в криокамере неизвестной спасательной капсулы живого человека, то есть вас, ушла в Центр сразу же, как только вы очутились в этом медотсеке. Дальнейшее от нас никак не зависит, а Земля пока молчит. Видимо, группы крови и имени недостаточно для установления вашей личности. Центр — не Большой Брат, он имеет доступ только к архиву Космофлота и, наверное, к научным архивам стран-участниц проекта «Юпитер». Очевидно, вас в них пока не обнаружили. В криокамере спасательной капсулы вы были, как и положено, один. Разумеется, совершенно голый. Так что найденную рядом одежду мы можем смело считать вашей. К сожалению, на ней нет никаких меток. Обычный космофлотский комбинезон и нижнее бельё устаревших фасонов. Карманы пусты. Вы, действительно, ничего не помните? Имя «Котэ Горишвили» вам что-нибудь говорит?
— Ничего, — буркнул больной. — Но я что-то мало похож на грузина…
— Да, — согласился врач. — Вы — природный блондин с голубыми глазами. Однако, на Кавказе есть целые селения таких жителей. К подобному эффекту приводят многолетняя изоляция и множественные браки между родственниками.
— Вы хотите сказать, что я — выродок? — обиженно засопел больной.
Медсестра успокаивающе погладила его по руке.
— Маша, введи ему успокоительное, — распорядился врач. — Это сейчас полезнее для его нервов, чем твои материнские ласки.
— Коля! — ошеломлённо воскликнула медсестра, отскакивая от кровати пациента.
— Хамите, господин Петров, — заскрипел зубами больной.
— Что ж, пока нет иных данных, мы будем называть вас «Котэ Горишвили», — невозмутимо сказал врач. — Не возражаете?
— Нет, — взмахнул руками больной, — Это имя ничуть не хуже какого-нибудь «Джона Доу». И всё же мне не верится: неужели, вы не нашли в капсуле никаких указаний, с какого она корабля?
— Капсула довольно древняя, — задумчиво проговорил Петров. — Таких уже лет сто не выпускают. Память бортового компьютера почему-то пуста. Вам повезло, что управление криокамерой совершенно автономно. Судя по её таймеру, вы провели в глубокой заморозке около ста тридцати двух лет. Может, поэтому у вас проблемы с памятью? Хотя, раньше подобных эффектов вроде бы не наблюдалось. К амнезии может привести физическая или психическая травма мозга. Череп у вас цел, стало быть, физическое воздействие можно исключить. Остаётся психическое. Наверное, с вами случилось что-то настолько страшное, что мозг заблокировал опасные воспоминания, чтобы уберечь разум от сильного потрясения, связанного с ними. Тогда наша задача — получить эту информацию без вреда для вашего душевного здоровья.
Медсестра охнула и порывисто схватила больного за руку. Тот ободряюще улыбнулся ей.
— Есть ещё одна возможность: гипноз или самогипноз, — продолжил врач. — Всё же довольно странно: память компьютера явно стёрта, вы тоже ничего не помните…
— Коля! — укоризненно воскликнула медсестра. — Прекрати, наконец. Как ты можешь?
— Что? — с удивлением взглянул на неё врач.
— Вы меня в чём-то подозреваете, господин Петров? — возмутился Горишвили. — Или это — личное?
Он ласково взял руку сиделки и благодарно прижал её к своим губам, вызывающе глядя на врача. Та быстро высвободила руку и выбежала из медотсека.
— Личное? — вставая с кровати, бесстрастно спросил Петров. — Что вы имеете в виду?
— Машу, конечно! — самодовольно усмехнулся Горишвили, кивнув в сторону закрывшейся за сиделкой двери. — Я же вижу: вам не нравится, что она влюбилась в меня с первого взгляда. Ревнуете?
— Вы, наверно, моложе и красивей меня, — невозмутимо ответил врач. — Если верить данным вашего чип-паспорта и отбросить срок, проведённый в анабиозе, вам около тридцати лет. Мне — сорок пять. Ваши сто девяносто два сантиметра роста и спортивное телосложение явно выигрывают против моих ста семидесяти пяти и лишних десяти кило жира. Кроме того, мы с Машей знаем друг друга более двадцати лет, а ваше загадочное появление здесь уже неделю является темой разговоров всего персонала нашей станции. Так что, не обольщайтесь: нет ничего удивительного в столь явном и откровенном интересе к вам у Маши. И не надо искать в моих словах и поступках каких-то личных мотивов. Я не только врач, но и командир экипажа МКС «Ю-1» и просто делаю свою работу: рассматриваю возможные варианты.
— Какие варианты? — злобно прошипел Горишвили. — Вы почему-то сразу невзлюбили меня, а теперь ещё и обвиняете чёрте в чём!
— Я вас ни в чём не обвиняю, — устало махнул рукой Петров и направился к двери.
— Я хочу сам осмотреть свою спасательную капсулу, — потребовал Горишвили. — Не может быть, чтобы там не было хоть какого-нибудь указания, с какого она корабля.
— Вы ещё слишком слабы.
— Я совершенно здоров! — закричал Горишвили, неуклюже вскакивая с кровати на дрожащие ноги. — Да, память отшибло, но физически…
— И физически вам ещё долго восстанавливаться, — возразил врач. — Ваши мышцы, конечно, не атрофировались, но всё же им нужно время на полное восстановление работоспособности после ста тридцати двух лет анабиоза.
— От того, что я лежу…
— Лежать вовсе не обязательно. У нас на станции есть прекрасный тренажёрный зал. Буквально, в двух шагах отсюда. Как выйдете, вторая дверь направо. А капсулу вам осматривать ни к чему. Её компьютер мёртв, вместо названия — серийный номер. В лучшем случае по нему на Земле установят, когда и где эта капсула изготовлена, и кто её приобрёл. Полтора века назад заказчиком и покупателем наверняка был Космофлот. На какой корабль её поставили, выяснить будет не так-то просто. Гораздо больше я надеюсь на ваши отпечатки пальцев и ДНК.