Спасти Колчака! «Попаданец» Адмирала
Шрифт:
— А в чем дело, Константин Иванович?
— Дайте слово, что сказанное здесь сохраните в тайне?
Моряки недоуменно переглянусь между собой и дружно дали слово чести. Что они были заинтригованы разговором, то это слабо сказано — офицеры заерзали на сиденьях от несдерживаемого любопытства.
— Адмирал Колчак с литерными эшелонами задержан сегодня чехами в Нижнеудинске. Российское золото теперь в их руках, — сгустил самую малость краски Ермаков. — В Глазково, напротив Иркутска, вчера вечером выступили эсеры и гарнизонные солдаты, началась стрельба. Понтон сорвало
— Еще бы, русское золото эсеры за помощь им и отдадут, — Тирбах первый высказал будущую историческую правду. Моряки разом помрачнели.
— Вот приказ атамана Семенова, сегодня адмирал Колчак назначил его командующим над войсками Иркутского военного округа. Читайте, Петр Игнатьевич, — Ермаков расстегнул карман френча и достал из него приказ, специально изъятый утром у начальника штаба.
Тирбах прочитал приказ про себя, потом громко, для всех. Не хотели моряки подчиняться Арчегову, он это ясно видел на их лицах. Наконец, после короткой паузы, Тирбах произнес:
— Что вы собираетесь предпринять, господин ротмистр?
— Выполняю приказ генерала Семенова. У меня три бронепоезда и три сотни солдат. Через день я выдвигаюсь к Иркутску. Восстание я подавлю, иначе последует крах для всей российской государственности. Потому обращаюсь к вам за помощью — ведь надо на чем-то войска через Ангару переправлять — в городе несколько военных училищ и надежных частей. Да и прибытие вооруженных пароходов окажет на всех большое воздействие.
— Вооружить пароходы нашими пушками можно за сутки, установка не займет больше времени, — поручик задумался и добавил: — А то и на шесть часов раньше срока. Я в порту кран и лебедку видел.
— К трехдюймовке можно снаряды взять с «Беспощадного», у него в носовом каземате я видел ствол горной пушки, — предложил Тирбах. — Вот только снарядов в полтора дюйма у нас нет.
— Снаряды в 75 миллиметров на бронепоездах в достатке, — осторожно вошел в разговор Ермаков, боясь спугнуть удачу. Раз начали водоплавающие технические проблемы обсуждать, значит, помощь окажут.
— Наши гильзы снаряжать порохом надо, — тут же вклинился лейтенант Миллер, — а насчет снарядов? Риск, правда, большой, они ведь короче, да и точность будет малая…
— Намного лучше, чем у салазочной, — перебил Тирбах и подытожил: — Да и гильзы к Кане есть, снарядить только. Но матросов у нас в вагонах всего девять человек плюс кондуктор. Невелика сила, на пароход не хватит…
— Прикажу все части прошерстить — моряков двадцать, думаю, наберу. Пехотных артиллеристов дам, за сутки как-нибудь натаскаете? И еще одно — ваши вагоны прицеплю к «Беспощадному», он сегодня в Порт Байкал пойдет. Просьба у меня — в носовой каземат бронепоезда нужно поставить трехдюймовку с «Ангары», а горную с него установить на колеса. Взамен с бронепоезда выделят полсотни снарядов к вашей горной пушке, и дадим десяток пулеметов для вооружения кораблей. Хорошо?
— Хорошо, господин ротмистр. Но что будет с семьями?
— Разместите в Порту Байкал, сегодня же. Поставим всех на паек
— Извините, Константин Иванович, но моряки ходят на своих кораблях, а не плавают, как… — не докончил срамным словом Петр Тирбах, только возмущенно скривил губы. Остальные от обиды угрюмо засопели, поддерживая своего товарища.
— Сдаюсь, — с улыбкой поднял руки Ермаков, — простите великодушно, хотел вас расшевелить. Но к делу. Вас, Петр Игнатьевич, назначаю старшим над командой. Подполковник Наумов, наш интендант, выдаст деньги на подготовку пароходов — две тысячи рублей. Золотом! Это на первое время. У вас 48 часов на все — к утру послезавтра пароходы должны пойти на Иркутск. Ваши вагоны отправятся через час, прибудете в Порт Байкал с авангардом и принимайтесь за дело. Нужные приказы я сейчас отдам. А насчет снарядов в полтора дюйма… Я сейчас приду.
Ермаков вышел из купе, позвал Акима и приказал тому принести ящик со снарядами, полученный от американцев. Занес его в купе, откинул крышку и спросил у моряков:
— Такие подойдут?
— Годятся, одного типа, — тут же чуть ли не хором уверенно ответили ротмистру моряки.
— Тогда у меня все, господа, — Ермаков встал со стула. Одновременно поднялись и моряки. — А снаряды мы к ночи достанем…
Все действующие фигуры для решающей партии были расставлены, ходы были просчитаны и подготовлены заранее. Правда, оставалась еще одна фигура, когда-то ферзь, а теперь жалкая пешка в руках чехов — адмирал Колчак, застрявший здесь с литерным эшелоном, под завязку забитым тоннами русского золота.
Как переспелая груша, вагоны с тяжеленькими слитками, находящиеся пока еще под реальной охраной чехов, могли упасть в руки красных со дня на день. И именно эту партию с участием золотого запаса бывшей империи и обанкротившегося Верховного Правителя России эти три силы — чехи, эсеры и красные — готовились разыграть в любой момент.
Подобно обманчивой тишине водной глади Байкала, готовой в любой момент смениться на крушащие все на своем пути порывы, несущиеся пенным валом брызг, по воле безжалостного Култука или Баргузина, или прекрасной в своей неукротимой ярости Сармы, конец декабря 1919 года был затишьем перед бурей…
Колчак задремал на жестком диванчике — прошли уже целые сутки томительного и тягостного ожидания паровозов, которое сломило и его. И потому не сразу адмирал очнулся от короткого беспамятства тревожного сна. За окном уже рассвело…
— Ваше высокопревосходительство! Проснитесь! — в дверь купе сильно постучали кулаком и сразу открыли. Адмирал уже сидел на диване, застегивая воротник кителя и моргая глазами.
— Чехи наши паровозы отбирают! Арестовали всю бригаду машинистов! — начальник личной охраны подполковник Удинцев был красным, как вареный рак, и кипел яростью. Сон как рукой смахнуло, и адмирал вскочил, будто ошпаренный кипятком.