Спасти нельзя оставить. Хранительница
Шрифт:
– Сегодня же они будут вашими, – лукаво усмехнулся казначей темной гильдии и первым встал из-за стола.
Герцогиня дождалась, пока за торопливо покинувшими кабинет советниками захлопнется дверь, и требовательно уставилась на Санди:
– Миралина сегодня уже не пожелала объяснять мне, что происходит с Джарвисом, а если и ты не захочешь, я буду уверена, что это заговор.
– Я не откажусь, – вздохнула та. – Но ты же знаешь правила темной гильдии? Нельзя лезть к человеку в душу, если он сам того не хочет. Вот тебе ведь не понравится, если я скажу откровенно, как мне видится твое
– Может, мне лучше уйти? – Миралина попыталась встать.
– Нет уж, сиди, – остановила ее Леаттия. Подумала и решительно поднялась с места. – Давайте совместим этот разговор с делом. Я прикажу подать коляску, мне хочется побывать дома, собрать памятные вещи… Как выяснилось, Кайор в надежде на мою поимку велел в замке ничего не трогать, и это было каплей, заставившей меня просить его помилования.
– Горожане, видевшие казнь, никогда в это не поверят, – вздохнула Санди, успевшая с утра ненадолго сменить обличье и пробежаться по своим старым подругам.
– Неужели было так страшно? – побледнела Леа.
– Сначала все шло как обычно. Когда узника отдали толпе, люди выкрикивали ругательства и швырялись камнями… а потом вдруг появилось слепящее пламя, он страшно закричал и вмиг осыпался пеплом. У свидетелей спины от ужаса заледенели. Даже мне стало не по себе, хотя отлично понимаю, что это был фокус, и Кайора унесло в портал.
– Ну, немного испуга ему нужно было испытать, – помолчав, твердо объявила герцогиня. – Пусть и недолго побыл в шкуре своих жертв, от этого, может, и не раскается, но хоть что-то поймет.
– Ваша светлость, карета готова. – Вежливо стукнув в дверь, появился на пороге дворецкий.
– Спасибо, Памтсон, – привычно поблагодарила Леаттия и вдруг, припомнив, остановила собиравшегося исчезнуть слугу: – Скажите… я не ошибаюсь – вы действительно рады смене хозяина?
– Не ошибаетесь, – с достоинством поклонился дворецкий. – Я счастлив. И буду всегда благодарить небеса, если мне удалось хоть немного этому поспособствовать.
– Как именно? – еще недоумевала Леа, а в памяти уже разворачивалась намертво въевшаяся картинка, как она бежит мимо дворецкого и он смотрит на нее с искренним состраданием. – Так вы нарочно проводили меня в ту комнату? Памтсон! Вы даже не представляете, что для меня сделали! И для всего герцогства. Хотя всем этого знать, разумеется, не следует, у Кайора остались дружки. А вот темных магов не бойтесь, они вас не выдадут. И можете просить любой награды, выполню все, что в моих силах.
– Благодарю, ваша светлость, – искренне улыбнулся слуга, – у меня все есть. Но я хотел спросить про слуг…
– Спрашивайте.
– Кайор набрал горничных… как сказать… хорошеньких, но неумех, а чистоты требовал идеальной. Старые слуги работают с раннего утра до поздней ночи, а кормить их положено объедками. Тем, что другие отдают дворовым псам. А красавицы спят до обеда, потом надевают кружевные фартучки и гуляют с метелочками возле гостевых покоев. Нет, их я ни в чем не виню, девушкам тоже живется несладко…
– Мы все поняли, – остановила его Миралина, – и на этот вопрос вам отвечу я. Наберите хороших слуг, сколько считаете нужным, выделите комнату под столовую и поставьте одного повара готовить для них горячий завтрак, обед и ужин. А особых горничных попросите собраться в маленькой гостиной на первом этаже, я сама с ними поговорю по возвращении из Гардеза.
– Но первым делом выдайте всем, кто заслужил, хорошую премию и назначьте приличное жалованье, – добавила Леаттия. – Мне отлично известно, что Манрех отличался скаредностью во всем, кроме собственных прихотей.
Глава седьмая
В замок, где Леаттия родилась и провела всю жизнь, они ехали в одной из закрытых карет, хотя и украшенной гербами, но никогда до этого дня не удостаивавшейся чести возить герцога. Однако Вельтон, словно случайно оказавшийся на крыльце, настоял именно на ней.
– Вот чего я от тебя никак не ожидал, – тихо бурчал он, пока конюх умчался перепрягать лошадей, – так это прокурорского поста. Надеялся на должность директора театра… или по меньшей мере цирка. Ну, может, главного ювелира. Но спорить ведь не стал? Вот и ты не спорь. Народ вчера хотя и праздновал едва не до рассвета, но пока не понял, к добру или к худу такие перемены. И вполне могут найтись дураки, которые захотят еще раз провернуть затею со сменой власти. Поэтому не стоит дразнить гусей и разъезжать без охраны в открытом ландо или в праздничной золотой карете.
– Потому я и назначила тебя прокурором, – веселилась Леа, отдыхая рядом с ним душой. – Догадывалась, какой ты бдительный. Но должна шепнуть по секрету: за должность ты благодаришь не того.
– Понятно, – протянул маг и хищно усмехнулся: – Ну, должен признаться, он не ошибся. Вот только с учеником не придумаю, как поступить. И бросить жаль, и времени у меня на него пока не будет.
– Отдай пока мальчишку Миралине, – подсказала Санди. – У нее скоро будет куча беспризорных, и понадобятся помощники. Так и скажи – женщина попросила помочь, не мог отказать.
– Ну, уговорить его я и сам сумею, – довольно прищурился Вель. – А за совет спасибо. Только прячьте получше пузырьки… иначе кого-нибудь недосчитаетесь.
Отворять ворота отправилась Миралина, решительно забрав у Леаттии выданный Эгрисом амулет, открывающий в защите проход. Глава гильдии сделал его еще вчера, после того как решил не снимать с замка надежный купол.
– Мало ли зачем может понадобиться защищенное жилище, – пожал он плечами в ответ на вопрос герцогини. – Пусть сеть пока останется. Энергии она тянет немного, так как обычно активны только сигнальные нити. А вязать новое плетение придется не один день, да и магии уйдет прорва.
– Нужно запомнить, что твой муж обладает даром предвидения, – задумчиво пробормотала Леаттия, наблюдая, как Миралина проходит в распахнутую створку ворот и подает знак молодому магу, сидящему на облучке за кучера. И изумилась, услыхав искренний смех наставницы. – Чем я тебя развеселила?
– Он каждый день по десять раз повторяет, – в веселом голосе Санди проскользнула горьковатая нотка, – как сильно раскаивается в ошибках молодости. И истово жалеет о годах, прожитых нами врозь. Он даже не догадывался, что мы будем счастливы только вместе. А ведь если бы у него было чувство предвидения…