Спасти Осень
Шрифт:
— Ракх… Мы не останемся?
— Ты ведь знаешь, что я не могу так поступить, Роза. Не могу подвергать опасности дом твоих родных, твою семью.
— Но возьмёшь ли меня с собой, если попрошусь?
Он тяжело вздохнул и сжал мою руку.
— Ты действительно хочешь этого?
— Да. Я чужая здесь. Понимаю, при должном старании мы привыкнем друг к другу, и, наверное, восстановим крепкие узы… Но сейчас я чувствую себя ненужной, несмотря на их заверения. И я ведь всегда смогу вернуться!
Однако он ничего на это не ответил, продолжая смотреть пристально мне в глаза.
— Ты помнишь всё, о чём мы говорили?
— Да.
— И обо всех моих врагах?
— Да. Подожди-ка… Ты не надеваешь повязку, потому что не хочешь кого-то из них проглядеть?
— Именно, лиса. Особенно меня беспокоит Сапсан, ведь там, где он, всегда неприятности.
— Но он твой друг…
— Был.
Я вздохнула. Значит, стоило покинуть Мальву как можно скорее.
— Утром скажу родителям. Зачем им сейчас настроение портить… Они, небось, думают, что мы с радостью останемся.
— Уверен, твой отец догадался, что я представляю для всех угрозу. Но он готов сражаться ради тебя, думая, что вместе мы справимся. — Мужчина усмехнулся невесело. — Вряд ли кто-то может помочь мне расхлебать эту кашу.
Через несколько минут вернулся Аник, и совершенно спокойно воспринял решение об отъезде.
— Я, собственно, ничего и не выкладывал… Хотя подождите. В ванной лежит моя любимая расчёска.
Лохматый до невозможности, он хотел рассмешить меня, и я выдавила улыбку.
— Смотри, не забудь. Как же ты без неё!
Я не хотела говорить парню о том, что нас пригласили остаться, но потом не выдержала, поделилась. И снова Аник не выказал беспокойства.
— Ну, идея неплоха, но явно не для меня. Чего ты нос повесила? Вернёшься, если передумаешь. Кстати, я уже пойду к себе, то есть к тебе в комнату, а вы тут можете и дальше обсуждать варианты.
— Подожди. Сначала мне нужно собрать вещи.
— Иди, — разрешил лет. — Только поскорее, хочу пораньше лечь спать.
Ракх кивнул мне. Мы с ним оба не разделяли жизнерадостности парня. В комнате я некоторое время смотрела на браслет, потом спрятала его к остальным сокровищам — часам и поясу. Переоделась в простое домашнее платье, аккуратно сложила вещи, и, взяв сорочку и халат, вернулась к ребятам.
— Спокойной ночи, — попрощался Аник.
— И тебе, — не поднимая головы от сумки, отозвался Ракх.
Я похлопала лета по плечу, погладила Кутерьму на прощание, и парень унёс лису на руках.
— Боги, как я устала… Наверное, всё-таки нужно сходить к родителям.
— Не нужно. Они продолжают праздновать с родными и друзьями. Вряд ли их обрадует твой отказ, да и моя рожа всем осточертела. Если Сапсан и прикинулся кем-то, умело затерявшись в толпе, рано или поздно он себя выдаст.
— Но зачем он преследует нас? — спросила я, вспомнив ответы духов из Леса Великанов.
— Он преследует меня. Поговорить, наверное, хочет, вот только у меня никакого желания нет. Ты вещи собрала?
— Угу.
— Я тоже. — Он сел рядом и взял меня за руку. — Хотел попытаться убедить тебя остаться, но вижу, что это бесполезно.
Я склонила голову к его широкому плечу, и поняла, что я на своём месте. Представить, что Ракх уедет без меня, было невозможно. Вскоре мы разделись, и легли под толстое одеяло — в доме стало прохладней. Мужчина долго гладил меня по волосам, всё разглядывал, а я пыталась поймать губами его тёплые пальцы. Это было наше мирное, замечательное время, тихая любовь без страстных жажд. И это настоящее я могла назвать счастливым, хотя будущее по-прежнему было зыбко и холодно.
Я сидела рядом с Ракхом на козлах, Аник дрых в своё удовольствие на сидении позади. Мороза он не боялся — у него в ногах уютно устроилась Кутя, а на голове красовалась серая меховая шапка.
Снег улёгся быстро, и новые купленные сани очень нам пригодились. Дорога между городами была накатанная, люди часто ездили к родственникам и друзьями, и маг принял решение не мучиться в седле. Подозреваю, он сделал это ради меня, к тому же в ближайшем городе купил мне красивую шубу. Честно говоря, так мне нравилось больше. Во-первых, было удобнее, во-вторых, теплее, и, в-третьих, как-то в целом спокойнее. Мы меняли лошадей, и, пока одна тянула сани, две другие легко бежали позади.
Я много думала обо всём, что произошло несколько дней назад. О том, как провожали нас всей семьёй, о глазах мамы и её слезах, о трудном спокойствии отца и их с Ракхом рукопожатии… Об Элеоноре и Дионе, о братьях и их детях, и обо всех Рихдим, которых я, возможно, теряла навсегда снова. По взгляду Ракха я видела, что он не одобряет такой жертвы, и не собирается признаваться мне в чувствах, хотя они становились всё прочнее. Крепость любви доказывало и то, что мы давно не были близки физически, но стали ближе духовно, и теперь для счастья хватало одних лишь ласковых объятьев и разговоров. А ещё я всё больше привязывалась к Анику. Парень был рад тешить нас смешными историями, и даже Ракх, бывало, не мог удержаться от хохота. Словом, нам было хорошо вместе, мы действительно стали одной семьёй, и я не жалела о принятом решении.
Зима в стране Осени была пусть и долгой, но не злой. Кто хоть однажды ехал по белым холмам, что мерцали в ночном безмолвии под полными лунами, знает, что зимняя тишь не похожа ни на какую другую. Летом мир, хотя и спит, полон звуков, весной он не засыпает вовсе, а осенью, прощаясь с перелётными птицами, поют дружным хором сами листья, деревья и травы. И только зимой, в прозрачном от мороза воздухе, так ясно видны звёзды и облака. Лишь зимой можно разглядеть истинную красоту тишины, нерушимость покоя, погрузиться в дрёму вечности. Чарующую драгоценность серебряных покрывал нарушали только звериные следы, а укутанные в снегах изваяния елей казались мне танцовщицами в бальных платьях.
— Мне больше нравятся закаты, — сказал Аник, когда я поделилась с ними своей любовью к зимним ночам. — Особенно если малиновые. Тогда снег становится розово-сиренево-синим, переливается, будто его акварелью расписали, а блики на нём — золотые. Вот когда богачом себя чувствуешь — все до единой драгоценные снежинки твои!
Ракх усмехнулся.
— А я люблю раннее утро, когда ещё сумеречно. Тогда мир медленно и глубоко дышит, и мороз особенно крепкий. Уже потом, стоит солнцу проснуться, как сразу становится веселей, но эти часы перед рассветом для меня лучшие.