Спасти посольство
Шрифт:
— Я читал, как американцы освобождали свое посольство в Иране, — сказал Скоков. — Но почему-то у них ничего не вышло.
— Судьба так решила, — вздохнул Ветров. — Вроде все продумали, все рассчитали… А пошло все наперекосяк! У одного вертолета сломалась лопасть, второй заблудился, у третьего отказала гидросистема, четвёртый столкнулся с самолетом-заправщиком, и оба сгорели! Плюс песчаная буря, плюс ошибочный захват рейсового автобуса с сорока пассажирами! Такое стечение обстоятельств не предусмотришь ни одним планом! Но у нас так не будет. Наши пассажиры ждут на аэродроме.
— Хорошо бы, — негромко произнес Скоков.
И все подумали, что это было бы действительно хорошо.
Запыхавшись, подбежал молодой солдатик-посыльный:
— Старшего десантной группы — в штаб! Срочная радиограмма!
— Матвеев, за мной! — озабоченно приказал Ветров. И недоуменно спросил сам у себя: — Что там может быть за радиограмма?
Через несколько минут он вслух читал текст срочной депеши:
— «В целях дополнительного обеспечения безопасности эвакуируемых сотрудников посольства приказываю получить шестьдесят парашютов, распределив их по трем бортам. При взлете личному составу особой роты провести с гражданскими лицами инструктаж по пользованию парашютами, закрепить за каждым десантником пять-шесть гражданских лиц для оказания им помощи при вынужденном покидании самолета…»
Ветров поднял голову. Его лицо могло иллюстрировать известную поговорку: «Кто в армии служил, тот в цирке не смеется!» Примерно такое же выражение читалось на лицах полковника Старкова и командиров бортов.
— Что это за новость? — спросил Золотов. — Какие парашюты? Их же надо надеть до взлета! И протянуть выпускной трос! Но тогда грузовики с вещами не войдут…
— Я не знаю, — растерянно сказал Ветров. — Таков приказ. Зачитываю повторно для уяснения…
Он снова прочитал текст приказа, но дела это не прояснило.
— Сколько мы вывозим человек? — спросил Копытин.
Золотов пожал плечами:
— Не совсем ясно. Около двухсот из нашего посольства и почти столько же из посольств братских стран…
— А что тогда дадут шестьдесят парашютов? — Копытин развел руками. — И смогут ли дипломаты и члены их семей ими воспользоваться даже после инструктажа? И какой инструктаж можно провести при взлете?
— Не знаю! — честно ответил командир авиационной группы. — Я вообще не понимаю, зачем это нужно.
Мельник кашлянул, деликатно привлекая внимание.
— А помните, разбился борт с сорока десантниками? Пожар в двигателе, внизу горы, садиться негде, десантники были без парашютов, экипаж их, естественно, не бросил, тянул до аэродрома, но не дотянул. А если бы парашюты имелись, все бы спаслись! Вот сейчас кто-то вспомнил и решил перестраховаться… Хотя одно дело десантникам выпрыгнуть, а другое — гражданским лицам немолодого возраста…
Пилоты поморщились. Скорей всего, так и было. Но вслух никто высказываться не стал.
— Есть приказ, товарищи, мы должны его выполнять, — сказал подполковник Ветров. — Где я получу парашюты?
— Их уже выслали, — сообщил Старков. — Через час самолет сядет.
— Мы не можем ждать! — резко сказал Золотов. — Нам обещали на два часа прекратить огонь! Чтобы мы попали в это «окно»,
— Без парашютов не полечу! — настаивал Ветров. — Приказ есть приказ!
— Некоторый запас времени есть, — примирительным тоном сказал командир полка. — Второй и третий борта взлетают с интервалом в двадцать минут, значит, парашюты загрузим в них, а в Баграме перекинете двадцать штук на первый борт.
Так и решили. Золотов взлетел в расчетное время с первым взводом десантников, который возглавил лично Ветров. Самолет с парашютами сел через пять минут, подрулил к бортам номер два и три, парашюты забросили в них — сорок Копытину, двадцать — Мельнику. Еще через пятнадцать минут стартовал Копытин, третьим точно по графику вылетел Мельник. Следом взлетели истребители сопровождения. Старков лично поддерживал радиосвязь с Золотовым. Он и объявил неприятную новость:
— Узбекское министерство обороны запретило истребителям пересекать границу. Говорят, что есть договоренность лишь насчет ваших трех бортов.
— Ну что ж… — только и ответил командир группы.
Истребители поравнялись с головной машиной, прощально покачали крыльями и отвернули. В воздушное пространство Афганистана влетели только три «Ила-76».
И почти сразу поступило следующее сообщение от Старкова:
— За вами воздушная цель. Идет с принижением и удалением двадцать километров…
Через некоторое время Старков уточнил:
— Пятнадцать километров… — Затем: — Двенадцать километров…
Судя по всему, это был истребитель. Зачем он их преследует? Чтобы атаковать с задней полусферы? Истребитель мог легко расправиться с тремя беззащитными транспортниками, как быстрая юркая косатка расправляется с огромными неповоротливыми китами.
В пилотских кабинах сгустилось смертельное напряжение, которое усугублялось тем, что никто не видел находящегося сзади преследователя. Томительно текли минуты, каждая из которых решала: жить им или умереть…
И вдруг Старков сообщил:
— Цель ушла влево… Возвращается…
Потом выяснилось, что истребитель взлетал по команде генерала Дустума. Но с какой целью, так и осталось неизвестно.
А сейчас пилоты вытерли со лбов холодный пот и продолжили полет, в котором главные опасности еще подстерегали впереди.
Афганистан, аэропорт Баграм. Ночь
Наконец колонна добралась до аэродрома, находящегося за горой Асмаи, близ города Баграм. Все годы присутствия шурави он был основной перевалочной базой Ограниченного Контингента. Трехкилометровая ВПП позволяла принимать и отправлять самые большие и тяжелые самолеты. Пять рулежных дорожек давали возможность маневрировать нескольким бортам и ускоряли освобождение полосы. Но за три года, прошедших после вывода советских войск, все обветшало и пришло в негодность. Неоднократные обстрелы дробили бетонные плиты, которые никто не ремонтировал. Некоторые дорожки были полностью разбиты и выведены из строя, другие просто покрылись выбоинами, став трудно преодолимыми, как дороги в провинциальных российских городах.