Спасти Россию. Как нам выйти из кризиса
Шрифт:
Примечательна сделанная оговорка: «не о преступниках, естественно, разговор». Она лишает смысла все рассуждение, ибо преступники возникают именно потому, что в пространстве присутствует внеэкономическое принуждение в виде законов. Человек становится преступником не потому, что совершил невыгодное действие. Он преступил закон, за которым стоит внеэкономическая сила.
Мысль, будто «свобода никогда не может перестать быть высшей ценностью для человека», очевидно неразумна, тем более в устах юриста. Человечество пережило тысячи лет прямых несвобод типа рабства, и они были общепризнанной нормой. И сейчас массы людей жертвуют свободой
Наконец, тезис о том, что «свобода неделима», просто нелеп. В любом обществе в любой исторический момент существует система неразрывно связанных «свобод и запретов», и система эта очень подвижна. Иными словами, свобода — система множества «делимых» свобод, и в ходе развития общества то одна, то иная свобода ставятся под вопрос, а затем и подавляются, давая место новым свободам.
Другой оратор, философ Э.Я. Баталов, тоже подтверждает неделимость и абсолютный характер свободы: «Нет свободы американской, китайской, русской или французской. Свобода едина по природе и сути… Или она есть как сущность, или же ее нет совсем».
Какой тоталитарный, манихейский эссенциализм! Если следовать этой логике, то или свобода есть, и она есть вся целиком, так что и говорить не о чем, — «или же ее нет совсем», так что тоже говорить не о чем. Несуразно и утверждение, будто «свобода едина по природе и сути», независимо от места и времени. Представление о свободе есть продукт культуры, «по природе и сути» этот продукт изменяется со временем, иногда очень быстро даже в лоне одной культуры, не говоря уж о разных обществах.
Возьмите любой класс свобод, и сразу видны различия в их толковании в разных культурах. Вот, например, свобода слова. Гоголь говорит: «Обращаться со словом нужно честно… Опасно шутить писателю со словом. Слово гнило да не исходит из уст ваших!».
Здесь свобода слова ограничена ответственностью. А вот формула, которую дал Андре Жид (вслед за Эрнестом Ренаном): «Чтобы иметь возможность свободно мыслить, надо иметь гарантию, что написанное не будет иметь последствий».
Можно ли после этого сказать, что «нет свободы русской или французской»? Нет, это было бы глупо.
Бердяев пишет: «В русском народе поистине есть свобода духа, которая дается лишь тому, кто не слишком поглощен жаждой земной прибыли и земного благоустройства… Россия — страна бытовой свободы, неведомой народам Запада, закрепощенным мещанскими нормами. Только в России нет давящей власти буржуазных условностей… Россия — страна бесконечной свободы и духовных далей, страна странников, скитальцев и искателей».
Допустим, он слегка приукрасил, сидя на Западе. Но что пишут сами французы о своей «бытовой свободе»? Вот, например, под каким надзором они жили при своих царях. В конце XVII века каждый француз старше семи лет мог потребить в год 7 фунтов соли — но только для варки пищи. На другие цели использовать соль запрещалось — для этого на особом складе надо было покупать другую соль, получать на нее справку и при первом требовании предъявлять ее соляным инспекторам. Если приставы находили, что какой-то крестьянин засолил на зиму сало или свинину солью из положенных 7 фунтов, мясо конфисковалось, а на хозяина налагался огромный штраф в 300 ливров. И эти приставы постоянно шныряли по домам, открывали бочонки с солониной и измеряли крепость рассола, пробовали соль в солонке и арестовывали хозяев. Надо думать, отвязаться от них без мзды было непросто. До такого правового государства в России до сих пор не доросли.
В общем, свобода обладает большим разнообразием и по-разному воплощается в разное время в разных культурах. Более того, разные воплощения свободы даже в одном месте и в один и тот же момент могут находиться в противоречии, причем нередко неразрешимом, трагическом.
Надо заметить, что рассуждения наших элитарных философов и юристов о свободе удивительно наивны. Что за утопию они себе придумали! Ведь свобода невозможна без ограничения свободы, без запретов. Конрад Лоренц писал: «Функция всех структур — охранять форму и служить опорой — требует, по определению, в известной мере пожертвовать свободой. Можно привести такой пример: червяк может согнуть свое тело в любом месте, где пожелает, в то время как мы, люди, можем совершать движения только в суставах. Но мы можем выпрямиться, встав на ноги — а червяк не может».
Нас и впрямь приглашали стать червяками!
А вот мысль либерального американского философа К. Лэша: «Ядро любой культуры стоит на ее “запретах” (“глубоко впечатавшихся вето, вытравленных в превосходных и правдивых символах”). Вот почему имеет смысл описывать нынешние Соединенные Штаты как “общество без культуры”. Это общество, в котором нет ничего святого и, стало быть, нет ничего недозволенного».
За двадцать пять лет положение нисколько не улучшилось. Наоборот, гипостазирование вошло в привычку, стало новой нормой мышления. Эта норма воспринята политиками вплоть до верховной власти. Конечно, над выступлениями политиков такого уровня трудится целая рать советников и экспертов, но нас интересует само явление, а не авторство этих умозаключений.
Вот В.В. Путин во многих своих заявлениях отстаивает ценность экономической свободы. Понятие это туманное, философское, но в его речах в бытность Президентом им обозначается чуть ли не главная наша цель. Вот что говорится в Послании Федеральному собранию 2003 года: «Необходимо извлечь уроки из нашего опыта и признать, что ключевая роль государства в экономике — это, без всяких сомнений, защита экономической свободы».
Почему же такая странная роль государства утверждается «без всяких сомнений»? Тезис этот именно сомнительный. Что это за священный идол — экономическая свобода? Спросите любого человека на улице: в чем «ключевая роль государства в экономике»? Почти каждый скажет в ответ как раз противоположное: в установлении порядка и контроля над ним. Даже либералы любят повторять свой афоризм: «государство — ночной сторож». Да разве дело сторожа — «защита свободы»? Совсем наоборот, его ключевая роль — защита порядка, ограничение свободы жуликов. Мы же воочию видим, чем на практике обернулась «экономическая свобода».
А если шире, то ключевая роль государства в экономике — так организовать производство и распределение материальных благ, чтобы была обеспечена безопасность страны, народа и личности, а также воспроизводство физически и духовно здорового населения. Ради этого государство обязано ограничивать «экономическую свободу» рамками общественного договора, выраженного в законах. Причем в законах, опирающихся на господствующие в данной культуре нравственные нормы, а не противоречащих им.
Придавая экономической свободе статус одной из главных сущностей, В.В. Путин исходит из такого постулата: «Сегодня, в современном мире, государство в первую очередь должно обеспечить права и свободы своих граждан, без этого вообще ничего невозможно сделать».