Спасти шпиона
Шрифт:
Ну а если не с кошелками, и не грибники?..
Жители только пожимали плечами.
Помог случай. На старый мехдвор приехал светловолосый мужчина на облезлых «Жигулях», один из клиентов Архипыча, покупавший у него солярку. Сотрудник ФСБ, дежуривший на мехдворе, проверил его документы по компьютерной базе, а заодно спросил насчет подозрительных людей, интересовавшихся люками правительственной связи.
Тот вдруг вспомнил, как месяца полтора назад, когда впервые ехал к Архипычу, видел на обочине молодого пьяного мужчину с рюкзаком, который сидел на крышке бетонного колодца. Он попытался узнать
Водителя «Жигулей» проводили в группу розыска, где он дал подробные показания, а заодно помог составить словесный портрет незнакомца. Сотрудники снова обошли жителей Колпаково, спрашивая на этот раз конкретно о молодом атлете ростом где-то метр девяносто, с аккуратной тонкой бородкой, одетом в темные джинсы и стоптанные туфли, за плечами – рюкзак.
Один старичок, местный житель, на этот раз вспомнил, как в середине сентября подвозил этого человека на телеге от автобусной остановки на привокзальной площади до поворота на свиноферму. Парень приятный, он ему даже свою жизнь рассказал, только нос у него немного другой и уши приплюснутые, а кисти рук большие, как у молотобойца…
Фоторобот уточнили, оперативники приободрились было, но – увы. Больше ничего узнать об этом бородатом незнакомце им не удалось. Но и полученной информации было достаточно для целевого розыска.
Составили ориентировку и разослали по органам ФСБ и отделениям милиции. Первым сообщали правду: разыскивается агент иностранной разведки, ищущий подходы к линиям правительственной связи. Вторым доводили самое необходимое: разыскивается государственный преступник. Колесо розыска продолжало вертеться и набирало обороты.
Глава 4
Бросок гремучника
23 октября 2002 года, Москва
– Я тебе одно скажу: все эти истории про сокровища Митридата, про золотого коня, про библиотеку Ивана Грозного – это байки. Легенды. Вранье, короче, – процедил Миша, сосредоточенно перебирая арсенал Лешего. – Меня больше интересуют сопряжения «диких» подземелий с современными сооружениями. Если забраться в какой-нибудь бункер, там найдется чем поживиться…
Леший вздохнул.
– Мы как раз нацелились на спецтоннель, но дело непростое, вот карлика одного приручаем… В следующий раз возьмем его с собой…
– Карлик? Что за карлик? И зачем нам карлик? – не понял Миша.
Он повертел в руках старый проржавленный карабин и презрительно отбросил его в темноту.
– Дерьмо!
Его нижняя челюсть все время двигалась, словно что-то пережевывая; Леший подумал, что именно эта часть тела его нового знакомого призвана выражать крайнюю степень волнения, как у других людей глаза или руки. Еще он подумал, что тогда, у «Козерога», один против троих бандюков, Миша волновался куда меньше.
Они остановились в «Ржавой Пещере», «Ржавке» –
Ковальков К. Ю. 1948» – каким-то чудом сохранившиеся до наших дней елочные шары, украшенные самолетами со звездами и красотками в прическах сороковых-пятидесятых годов. Здесь же хранилось и оружие: два ППШ производства сорок третьего года, несколько гранат РГД-33 и Ф-1, россыпи патронов и немецкий карабин «маузер», который Миша только что выбросил.
– Карлик из цирка, по рекомендации, – объяснил Леший. Он сидел в продавленном кресле и грел в руке пластиковый стаканчик с остатками коньяка. – Маленький, шустрый, крепкий, как настоящий мужик… Ему любой «ракоход», как нам с тобой проспект. Да и под самострел не попадет…
– Какой самострел? – опять не понял Миша.
– В спецтоннелях. Там много разной херни понатыкано, но точно я не знаю. Про самострелы слышал, про акустические датчики шума и объема, еще какие-то волновые генераторы, от которых ссышься в штаны с перепугу… хотя генераторы, эти, по мне, так больше похожи на сказку. Но там видно будет. Самострелы, как я думаю, настраиваются на габариты взрослого человека – рост не ниже там ста шестидесяти, скажем. Ну, ста пятидесяти. И вес, например, пятьдесят пять кило. А в карлике – метр с кепкой. И вес у него собачий. Если пойдет карлик, то есть надежда, что стрелялка не сработает.
Миша взял в руки ППШ – тяжелый, неуклюжий, он напоминал какой-то строительный инструмент, например перфоратор. Только предназначенный перфорировать человеческие тела. Миша довольно ловко вскинул его к плечу, повозившись, вставил магазин, прицелился, и челюсть его задвигалась быстрее.
– А если все-таки сработает? – спросил он, не поворачивая головы.
– Не знаю, – ответил Леший. – Будет видно.
Миша вскрыл оба автомата и принялся копаться в механизмах, морщась и переставляя какие-то детали из одного в другой.
– Так как, говоришь, его зовут? Бруно? Венгр, что ли? Или итальянец? – спросил Миша.
– Да какой итальянец… Это у него псевдоним. Он циркач, акробат.
– Ага… Это хорошо. Ясно.
Миша отложил один автомат в сторону, а внутренности второго сложил в металлический лоток и залил керосином из квадратной канистры. В спертый, почти лишенный кислорода воздух вплелась острая вонь.
– ППШ годится, это холодная советская штамповка, простая как грабли. И такая ж надежная… Сейчас отмою ржавчину, смажу, и будет полный порядок. Только надо опробовать: за столько лет могли пружины подсесть…
Леший равнодушно пожал плечами.
– Вижу, в оружии хорошо разбираешься?
– Я же говорил: у нас в пещерах этого добра навалом. Любой подросток не хуже эксперта…
Миша снова поднял глаза на Лешего.
– Не пойму… Тебя хотят убить, избивают ногами, а ты оружие свое не можешь в порядок привести.
– Это не мое оружие, – Леший спокойно ответил на укоризненный взгляд. – Это чужое. Мое осталось там. Далеко.
Миша сосредоточенно отмывал в керосине личинку затвора и возвратную пружину. Просвистел какой-то нехитрый мотивчик.