Спасти СССР. Часть 4
Шрифт:
— Какой?
— О том есть ли в России условия для социализма?
Лигачев явно не помнил. Но я был уверен — выйдя из кабинета, залезет в источники и посмотрит.
— Егор, только между нами. Я не уверен, что Ленин в этом споре был прав, говоря, что условия есть. Что-то мне подсказывает, что мог быть прав Плеханов, говоря, что материальные условия для социализма еще не созрели. Объективные факторы, с ними ничего не сделаешь
Лигачев явно пришел в ужас от сказанного
— Ты считаешь, что Владимир Ильич ошибался?
— Не знаю, Егор, не знаю. Факт тот, что мы сейчас, в сущности, стоим перед тем
— Да неужели у нас материальной базы нет?
— Положа руку на сердце — нет, Егор. Нет ее у нас.
...
— Пока люди досыта не накормлены, пока зерно и мясо закупаем. Материальной базы для строительства коммунизма у нас нет. Упустили мы этот момент
Лигачев обдумал момент и нехотя кивнул
— Ну, допустим. И что ты предлагаешь? Отступить?
— Я предлагаю не делать вид что у нас все хорошо — это для начала. Второе — надо понять и просчитать, какая нам нужна материальная база для дальнейшего движения вперед. Без шапкозакидательства. Пока у нас есть хотя бы какие-то дефициты, я не соглашусь что материальная база у нас построена. И вообще нельзя двигаться к коммунизму опережающими темпами, игнорируя слабость материальной базы — тут лучше притормозить, чем ломить вперед на полной скорости. А то и шею свернуть можно. А закрывать дефициты нужно в том числе и частной инициативой. Вспомни — НЭП объявил именно Владимир Ильич и не просто так объявил. А в соответствии со сложившимися историческими условиями.
— Но ты понимаешь, сколько еще у нас людей и сто рублей в месяц не получает! Такие частные прилавки для них — плевок в душу.
— Понимаю У нас два варианта. Либо повышать зарплату таких людей. Либо держать на полуголодном пайке всех. И потом отвечать — за любое решение.
— Умеешь ты вопросы ставить — протянул Лигачев — что так что этак.
Поговорили еще — о назначениях, о кадровой политике. Потом Егор поинтересовался, как дела на семейном фронте, что там с внуками и остальное. Я возьми и ляпни
— Какие внуки, Егор, не до внуков. Не видимся почти. Раиса даже ушла.
Егор побледнел
— Как ушла?
— Так. Собрала вещи и ушла. На квартиру в Москве переехала.
Лигачев какое-то время осмысливал сказанное, потом покачал головой
— Нет... не годится так. Совсем не годится. Вы что, ругались?
Я пожал плечами
— Да нет, вроде. Я приехал — Раи нет.
— Так не годится — повторил Лигачев — давай, я Зине скажу, пусть она Раису навестит и все выяснит. От Генерального секретаря жена ушла — куда это годится
— Ну, соберите первичку. Устройте проработку
— Ты зря так к этому относишься, Михаил Сергеевич. Это дело политическое, позор на весь Центральный комитет.
...
— От Генерального секретаря жена ушла. А завтра от кого уйдет?
Егор помолчал, потом неуверенно спросил
— Михаил Сергеевич... как коммунист коммунисту — ты ничего за собой не видишь? Может, она узнала о ком?
— Да нет у меня бабы! — психанул я — когда!? Я и ей то внимания не уделял — время где?
— Ну, понятно...
— А у тебя то как? Нормально живете?
Лигачев посмотрел на меня
— А как? Мы поженились в сорок пятом,
Лигачев покачал головой
— Нехорошо Раиса Максимовна поступила, нехорошо.
02 сентября 1985 года.
Вашингтон ДС, США
Рональд Рейган на самом деле не любил Вашингтон. Он его ненавидел.
Выросший на Западе страны, он инстинктивно ненавидел Восток — старые штаты, штаты первых поселенцев. Так как США осваивались с востока на запад — на запад шли самые предприимчивые, самые непоседливые, те, кого манили горизонты. На востоке оставались люди, больше всего похожие на старых европейцев, почти коммунисты, не верящие в силу свободы и отваги.
Он пришел к власти с одним простым тезисом: государство не решит ваши проблемы, государство — это и есть проблема. В 1979 году проблем было столько, что американцы поверили ему, решили, что пора сменить власть, прокинули Джимми Картера и демократов[14]. Но сейчас... В 1984 году он выиграл без труда лишь потому, что демократы подсунули на выборы протухшую тушу Мондейла, олицетворявшего провальное президентство Картера. Мондейл одним своим видом напоминал американцам о том, о чем они хотели бы забыть — и потому он проиграл во всех штатах кроме своего родного. С Гленном или тем же Байденом — было бы иначе.
Так получилось, что в его собственной партии он был почти что изгоем. У него, и у вице-президента Буша были разные команды. В сущности — он и выбрал Буша, чтобы не ссориться со своей партией. Но сейчас он все чаще задумывался — а что дальше?
На повестке дня — стоит вопрос объединенной Европы. В сущности, они пали жертвой собственной эффективности — механизмы сдерживания Германии оказались так хороши, что на основании их начало расти нечто совсем иное. В семидесятых американцам удалось выиграть две ключевые партии — сорвать объединение Германии и не допустить прихода к власти коммунистов в Италии. Брежневу удалось протащить Хельсинский процесс, но это — всё. Однако, процесс объединения Европы не остановить, и вопрос — а где тогда будет Россия? Любой европейский политик понимает — без России Европа будет всегда неполной. А это значит — что коммунисты могут взять европейский континент без единого выстрела.
Горбачев этот — чертовски интересный тип. ЦРУ и посольство в Москве прислало материалы о том, что в СССР людям стали давать довольно крупные участки земли под строительство домов, разрешают частное предпринимательство, пока как ИТД — индивидуальную трудовую деятельность. Он спросил Сюзанну Масси, своего советника по России — что происходит? Та не смогла ответить.
Коммунисты умнеют? И к чему это приведет?
Коммунизм оскорблял его рассудок потому, что он не понимал, как можно так жить — всерьез. Вот как можно жить без свободного предпринимательства, без права продавать и покупать что хочешь и по любой цене? Как можно годами стоять в очереди и ждать — машину, квартиру, холодильник. Как можно имея четверть мирового чернозема — закупать зерно миллионами тонн и считать что это нормально. Что тогда делают их крестьяне?