Спасти СССР. Часть 5
Шрифт:
…
— Там уровень радиации в две сотни раз выше нормы.
Колридж не запаниковал. Их отряд был «сертифицирован» для работы с DOE — департаментом энергетики США. Многие офицеры и сержанты на гражданке находили работу там. DOE — отвечает за защиту американских атомных станций и перевозку опасных делящихся материалов. Так что для него — это не было шоком.
— Ты уверен?
— Я сделал повторный замер.
— Тем же инструментом?
— Другого всё равно нет, сэр.
— А если твои часы показывают дерьмо?
— А если нет?
Оба они — посмотрели на склад. Склад как склад, никаких признаков неприятностей. Камеры — да, камеры, но они сейчас везде. Отдельного ограждения, контрольной полосы — ничего подобного не было видно.
— Тебя видел кто-то?
— Думаю,
Колридж быстро соображал. Особенностью Дельты, как бы она не называлась сейчас — было то что в неё отбирали людей способных думать и действовать самостоятельно и ни во что не ставивших субординацию. Основателем отряда был армейский полковник Чарли Беквит который прошёл отбор в 22SAS и шокировал своей недисциплинированностью даже не очень обращавших внимания на дисциплину англичан. После Вьетнама он разместил в армейской газете объявление: нужны добровольцы, гарантируется медаль или гроб или и то и другое. Из пришедших — он отбирал в основном детей фермеров и охотников-проводников, с детства выросших на природе, привыкших ночевать в лесу и добывать еду с помощью винтовки. Целью отряда были диверсии в советском стратегическом тылу и все понимали что это билет в один конец — но шли. Борьба с терроризмом появилась потом. С тех пор много что изменилось, но кое-что осталось неизменным. Тебе никто не скажет, что нужно делать, никто не привезёт боеприпасы и не даст подкрепление. Никто не спасёт если ты облажаешься. Всё — ты должен раздобыть, придумать и сделать сам.
И Колридж быстро составил план — как в московской школе, где его поначалу травили всем классом, но потом он заставил себя уважать и вовсе не кулаками…
— Так… давай сюда часы
Они поменялись часами
— Теперь иди туда. Сделай вид, что потерял что-то. Обойди всё здание, посмотри, где есть камеры и что с точками проникновения. Но особо не пялься. Сделай вид что ищешь, например деньги или ещё какую-то хрень.
— Понял, босс
— Давай.
Птица бодро направился к странному зданию и сделал вид, что что-то ищет. Но на сей раз «приняли» его быстро. Пикап с военными знаками различия, трое с оружием, в военной форме. Колридж умел оценивать противника с первого взгляда — и понял, что эти где-то серьёзно натренировались на задержаниях. Один у машины с оружием, двое крутят руки. Друг другу не мешают, не перекрывают линию огня.
Он решил, что пора и вмешаться
— Эй! Какого чёрта?
…
— Прекратите!
На него наставили ствол. Но он говорил по-английски, а это значило, что стрелять в него нельзя. И украинцы это понимали
— Что происходит!?
— Стойте на месте?
— Какого чёрта?
— Вы его знаете?
— Я офицер армии США! Приказываю прекратить!
Тут — очень кстати появился Зандер
— Что происходит?
— Эти типы пытаются арестовать моего человека!
— Я просто отошёл помочиться! — крикнул Птица
Зандер заговорил со старшим группы задержания по-русски, и после быстрого обмена фразами украинцы опустили оружие
— Прошу простить — неохотно сказал этот самый старший по-английски
— Ничего страшного.
— Это военная охраняемая территория…
— Я понимаю…
Колридж решил погасить конфликт — всё, что ему нужно, он уже понял. И потому он подмигнул и достал из кармана куртки morale patches в виде американского флага, который крепился на липучке
— For you OK? We fight for democracy and freedom together. OK?
Всё что нужно — он на самом деле понял. И дело не в том, что неказистое здание охраняется, что там вполне работающая система видеонаблюдения и есть тревожная группа. Но и в том, что там есть признаки закрытой системы вентиляции с фильтрами. И ни одно из окон — судя по всему не открывается и самих окон — мало. И то что рядом — судя по холму и по трубам системы вентиляции — устаревшее бомбоубежище, но его можно использовать.
И ещё — ему сильно не понравился диалог снимавшего здесь помещение Зандера с сержантом украинской самообороны. Они купились и говорили на русском, не зная, что Колридж прекрасно их понимает. И слова сержанта — они в курсе, и ответ Зандера — нет, свидетельствовали о том, что в странном здании происходит что-то, о чём Зандер знает. Но не его руководство в Лэнгли, и никакие американцы тоже знать не должны…
А это было интересно…
Рынок…
В Харькове рынок больше чем рынок — это легендарная Барбашовка, самый крупный рынок Европы, он входит в большую тройку советских рынков вместе с бишкекским Дордоем и рынком в Хасавюрте [86] . Это явление, это живой организм, это место работы десятков тысяч людей. Он же отчий дом для тысяч рэкетиров и бандитов… именно здесь, к примеру, обычным контролёром начинал Билецкий, ныне депутат Рады, подполковник и «Белый вождь» для своих. Основная фанатская и нацистская тусовка Харькова — вся отсюда…
86
Это не совсем так, рынков больше, а сама Барбашовка вторая на Украине после одесского Седьмого километра или Привоза. Сейчас Привоз занимает более 100 гектаров.
Американцам — было на всё на это плевать… им надо было просто обменять груз на наличные, окей? Это везде так — Сирия, Турция, Африка, Балканы. Везде. Ты просто ищешь оптовика и меняешь деньги на товар. Они готовы были сделать хорошую скидку — за быстроту сделки и оплату наличными. Короче, американцы привыкли «делать сделки» и были уверены, что это хорошая сделка. Но это была Украина…
Они зашли на рынок… несмотря на то что он пострадал от обстрелов пару лет назад — всё же он работал и даже частично восстановился. Атмосфера была нервозной… фронт был близко и на рынке было немало тех, кто продавал всё и за любую цену, только чтобы получить хоть что-то и уехать из города. Ещё было достаточно людей в военной форме, многие кстати без оружия. Но это всё — в остальном это был обычный большой рынок не слишком развитой страны, с китайскими и турецкими массовыми товарами, ролексами по десять долларов и адидасами по пять. Приметой того что когда-то всё здесь было иначе была линия метро — этот рынок и назывался в честь названия линии метро, которая в свою очередь была названа в честь академика Николая Барбашова.
Быстро разобравшись, где тут продают продукты, Мюррей прошёл в ряд, где торговали оптом. Торговали тут в основном крупами и макаронами в огромных, мешками упаковках. В соседнем ряду торговали мясом и местным специалитетом, салом. Это солёный свиной жир, ни один житель цивилизованного мира не мог себе представить, как это можно есть. Но это действительно ели с хлебом и сдабривали суп, так называемый борщ.
Мюррей нашёл человека, который выглядел относительно честным и заинтересованным в том что он делает — у него было опрятное торговое место и подписи к товарам, которые он продавал, дублировались на английский. Стали общаться на некоей смеси русского и английского — Мюррей привычно играл роль этакого жуликоватого негра в стиле Эдди Мёрфи, который решил немного подзаработать. Он и представить себе не мог, с какими людьми имеет дело, и поэтому легко согласился довезти товар на своей машине до гаражей неподалёку и помочь разгрузить. Тем более что деньги оптовик готов был заплатить сразу, на рынке. Ему как то и в голову не пришло что этот внешне честный и заинтересованный в хорошей сделке человек вместо того чтобы удовлетвориться скидкой в тридцать процентов даже не от полочных, а от оптовых цен — захочет убить его, чтобы забрать и товар, и деньги, и машину.
Но и бондики, привыкшие иметь дело с подобными себе, или с не готовыми к сопротивлению коммерсами — понятия не имели, что имеют дело с оперативниками одного из лучших спецподразделений в мире…
Атаку — Мюррей просёк сразу… можно было либо резко остановиться, либо резко ускориться. На них напали, когда он выбрался из машины… это была улица между длинными рядами уродливых личных гаражей. Он выбрал первое, пропустил удар молотком на длинной ручке, который в ином случае пришёлся бы по голове — и выхватил ЗИГ-365 с коротким глушителем. Это не было штатным оружием — но этот плоский и компактный двенадцатизарядный пистолет занимал в США первое место по продажам не просто так. В армии его часто покупали, например, лётчики — как оружие выживания.