Спец
Шрифт:
Закончили мы ближе к рассвету, уже когда светать начало. Никита успел провести лёгкий осмотр машины, но та была в порядке. Запустив двигатель и погоняв его на разных режимах, машину мне уже развернули, взлетать желательно по проверенной полосе, там где садился, и разогнавшись, я пошёл на взлёт, а те собравшись, не забыв пленных в кузов закинуть, покатили обратно к Горькому. Тот километрах в пятидесяти находился. Сам я, не поднимаясь на большие высоты, добрался до аэродрома, и после разрешения с земли пошёл на посадку, совершив её штатно, дальше механики и лётчики из звена Светлова помогли закатить истребитель в его капонир.
— Поговорить надо, — сказал я Светлову, выбираясь на крыло и расстёгивая пряжки парашюта. — Есть мысли как улучшить работу. Если бы сразу этот метод взяли на вооружение, ни один немец не ушёл
— Интересно. Говори, послушаем с парнями, вместе обдумаем.
Однако объяснить свою мысль сразу я не успел, за мной машину прислали. Так что скинув комбинезон и сменив шлемофон на фуражку, и с тростью в руке устроившись в машине, покатил к зданию штаба. Лишь перед отъездом я быстро пояснил свою мысль, сбить немцев сложно, это они так думают, пока из пулемётов повредишь моторы немца, весь боеприпас потратишь. Вот я и предлагаю, повреждать по одному мотору и гнаться за следующем, этот точно снизится, не удержав высоту, опыт подобной практики есть, а там его Светлов будет с парнями ждать, и сбивать. Так бы мы успели больше в землю вогнать. Вот так те остались обдумывать сказанное мной, прикладывать такую совместную тактику применения, я лишь попросил их не говорить, что поднимался на четырнадцать километров, это тех что на земле обмануть не сложно, но не таких же «ночников», они правду знают.
В штабе приняв поздравления от командиров по поводу сбитых я сел писать рапорт. Мне подтвердили пока пять, ещё обломки двух ищут. Я показал на карте где упали все семеро, и определив, где два не найденных находятся, скоординировали действия, приказав направить туда поисковиков. Потом меня в штаб обороны вызвали, мы как раз со Светловым закончили обсуждать новую тактику применения «ночников», решив проверить её на практике во время следующего налёта. И да, он попросил на моей машине полетать, хотел на высоте её проверить. Мой «Миг» его механик уже осмотрел, обычная машина, ничего не нашёл, и тот решил сам её проверить. Он в воздух поднялся, когда я на «Виллисе» как раз покинул аэродром и покатил в штаб «ПВО». Там тоже поздравили, генерал даже обнял на радостях, и огорошили новостями. За последних семерых сбитых, обломки тех двух тоже нашли, меня представили к повышению в звании, и новой награде, и тут ещё пришёл орден за разведчика. Награждать чуть позже будут, вечером, кроме меня ещё трое удостоились наград, торжественно, на плацу на аэродроме. Так что я покатил обратно. Майора значит в двадцать два года получу? Вроде у лётчиков такое бывало. Не сейчас, пока документы в штаб моего полка уйдут, пока там подтвердят и бумаги вернутся, немало времени пройдёт. Всё же я числюсь за Московским военным округом, и тут в командировке.
Вернувшись, я обнаружил Светлова, задумчиво ходившего у моего самолёта, который как раз обслуживал Никита, он уже вернулся с вылета. Поставив внедорожник на его привычное место стоянки под масксетью, и подойдя к старлею, я спросил:
— Ну и как полёт?
— Машина конечно отличная, явно ручной сборки, всё идеально подогнано, но всё же высоту больше одиннадцати с половиной не держит, мотор захлёбывается и глохнет от недостатка воздуха.
— Не знаю, что и сказать, сам без понятия. На высоту машину поднять могу, но как это поучается, извини сказать не могу. Сам не знаю. Прошу машину, миленькая, поднимись ещё выше, и она поднимается. Это было что с прошлой, что с этой. Может в этом всё дело?
— Может быть, — хмыкнул тот
— Хорошо ещё сейчас лето, пулемёты не замерзают, а что зимой будет? Да, кстати, у нас вечером награждение. Всем на плацу быть.
Тот лишь кивнул, принимая информацию, после чего мы направились на завтрак, уже готов был. А после него время сна, и мы отсыпались. До вечера время есть, успеем.
Три следующих дня ни каких событий не принесли. Немцы не летали, мы тоже. То, что я сбил семерых немцев, да ещё высотников, конечно вызвало интерес, всё же это такая редкость, но правильно оформленные документы ясно показывали, что это было сделано на одиннадцати тысячах метрах, редко двенадцати. На той высоте где «Миги» хоть и с трудом, но могли работать. Об этом бое и количестве сбитых, даже по радио объявили, назвав мою фамилию, парни что сидели у репродуктора тарелки об этом слышали и
К счастью, я застал его и у того даже было нужное время. Три часа тот меня опрашивал, и давал задачи, мы даже в морг ездили, и я на практике показывал знание предмета, так что ещё одна роспись с отметкой отлично у меня появилась в табеле. Ещё три предмета сдам, и всё, можно получать диплом. А тут освободившись, узнав у двух преподавателей, когда их можно посетить, договорились о времени, и я направился в полк. К сожалению, преподаватель третьего предмета в отъезде и будет только через неделю. Ничего, подожду. Хорошо, что сегодня быстро успел, два часа дня, а я уже в полк возвращаюсь.
А на въезде, знакомый сержант на посту, попросил срочно проехать в штаб. Меня ищут. А чего искать? Я сообщил где буду, телефон есть, найти было не проблема. Тем более, если бы вылет, меня бы из-под земли достали. Нет, тут что-то другое. Так и оказалось. Дежурный по штабу, когда я прошёл в здание, постукивая тростью по деревянному полу, тут же сообщил:
— Мы звонили в институт, сказали, что уже уехал. К вам тут, товарищ майор, товарищ полковник приехал. Командир авиационного корпуса, фронтовик.
— А кто такой?
— Егорьев его фамилия.
— Нет, не слышал, — стараясь вспомнить всех полковников ВВС, пробормотал я. — Ладно, сейчас узнаю. Где он?
— А комполка его повёл показывать ваш истребитель, там они сейчас на стоянке.
— Угу
Покинув здание штаба, я сел в «Виллис», и с пробуксовкой стронувшись с места, погнал к капониру моего самолёта. Между прочим, на стоянке стоял незнакомый «Як», видимо полковник на нём прилетел. Гнал я по привычке так, что пыль столбом стояла, по этой манере езды меня издалека узнавали. У нужного капонира действительно виднелась группа командиров, я с разворотом повернул, зад занесло, и ударил по тормозам, ставя машину точно на месте её стоянки, и подхватив трость, направился к гостям. Там Светлов был, Никита мелькал у «Мига», Бадин возвышался своей мощной фигурой. Нормально. А вот полковник действительно выглядел знакомым, я его где-то видел, а вот тот смотрел на меня как на совершенно незнакомого, но уже известного человека. Ну точно, вспомнил где я его видел.
— Здравия желаю, товарищ поклонник, давно не виделись. Полгода уже почитай, как.
— А мы знакомы? — нахмурился тот, явно пытаясь припомнить встречались ли мы где.
— Ну как же, в камере на Лубянке одну баланду хлебали. С нами тогда в одной камере ещё два генерала сидели.
Командиры вокруг тут же навострили уши, слушая такие откровения, подобного о нашей жизни те явно не знали и не догадывались.
— А-а-а, ты тот лейтенант-миномётчик?
— Зенитчик, вообще-то. А так да.
— Помнится недолго ты у нас пробыл.
— Так меня и задержали за слишком наглый и независимый взгляд, не испугался приезда спецгруппы НКВД. Вот решили проучить, в камеру посадить.
— Как я посмотрю, не сильно это им помогло.
— Точно.
Полковник наконец нормально со мной познакомился, да и в принципе тоже представился, хотя этого не требовалось, тот меня и так по фото из газет знал. Там и краткая биография моя была. Странно что по ним же не опознал. Хотя у нас там встреча в камере мимолётная была. Тот попросил командиров нас оставить наедине, и мы неспешно стали прогуливаться вдоль стоянки, и тот наконец посвятил меня в суть проблемы: