Специальный агент высших сил

Зубко Алексей Владимирович

— Зная, что ждет уважаемого богатыря Добрыню Никитича тяжкая участь… А кто добровольно согласится стать кобылой? Да хоть бы и жеребцом?! Совершенно верно, никто. Значит, налицо колдовство. А уж в этом я разбираюсь. И поэтому заявляю со всей ответственностью: превратить человека в коня против его воли невозможно. Значит, остается всего один вариант — обман. Я думаю, что бабушка Яга об этом сможет рассказать больше.

Яга недобро прищурилась.

Черт улыбнулся и продолжил:

— Почему у меня шерсть не дымится от гневного взгляда? Так колдовство здесь не действует. Или запамятовали? Ай-ай-ай, склероз…

—

Черт, прекрати! — одернул я рогатого, схватив за хвост и выдернув с пути следования мощного блюда, метко брошенного разъяренной ведьмой. — Если что-то знаешь — скажи.

— Ладно уж. Может, помните историю про сестрицу Аленушку и братца Иванушку?

— Ты б еще про царя Гороха вспомнил, — буркнула Яга. — Давно это было, и неправда.

— Конечно неправда, — с излишней поспешностью согласился черт. — Там, значит, одна ведьма… никакого отношения к присутствующей здесь пенсионерке не имеющая… так вот, она придумала такую хитрость. Брала лужицу и заколдовывала в ней воду. А чтобы придать злодеянию видимость законности, метила ее соответствующим образом. Если на дне лужицы ставился отпечаток козлиного копыта, то, испив водицы, превратишься в козла, а если конского — то в коня.

— А если человеческой ноги? — поинтересовался Дон Кихот. — То конь или козел в человека превратится?

— Босой или обутой?

— Допустим, босой.

— Не-а… не превратится.

— А обутой превратится?

— Тоже нет.

— Так какая разница?

— Никакой.

— А зачем спрашивал?

— Я не спрашивал — я беседу поддерживал. Но вернемся к нашим баранам, то бишь коням. Если человек пьет из отмеченного копытом источника, то значит, вроде бы добровольно соглашается на колдовство.

— А если он его просто не видел?

— На это и расчет, — неизвестно чему обрадовался черт. — Не видел, не знал… какая разница? Незнание законов колдовства не освобождает от наказания за участие в нем. Так что можешь ржать потом, что ты не хотел, и доказывать, что не верблюд… или конь. Это я к чему? К тому, что Добрыне Никитичу, чтобы не «скакати» конем по врагам, а привычно рубить их мечом и гвоздить булавой, нужно не пить воду из луж с отпечатком конского копыта. Впрочем, с козлиным тоже.

— И вообще, из луж пить нельзя, — напомнила Ливия. — Не уверена, что можно превратиться в коня, но подхватить какую-то заразу очень даже можно.

— Ага! — согласился черт. — И провести весь героический поход под ближайшим кустиком.

— Может, мне все же дадут договорить? — поинтересовалась птица Гамаюн.

— Конечно… конечно…

— Значит, так… Лель, попроси своего зверя на меня так не смотреть, а то я себя уткой с яблоками чувствую.

— Рекс, — потрепав оленя по холке, я развернул его голову к себе, — может, с чертом погуляете?

Олень плотоядно рыкнул, а черт, которого отсутствие магических навыков сделало неспособным телепортироваться, а наличие крыльев за спиной лишило львиной доли маневренности, нехорошо позеленел и попытался окопаться при помощи подручных средств. Вилки и ложки.

— Слушайте пророчество для Яги.

— Ну-ну… — протянула ведьма, с угрозой скаля свой корявый клык устрашающей желтизны. Она и раньше была откровенно антисоциальным субъектом, а после принудительного купания в океане и потери своей любимой ступы стала к тому же раздражительна сверх меры. Так что с этой стороны невозможность использовать магию пошла нам на пользу. Можно не опасаться, что она устроит глобальный катаклизм.

— Если кто не в курсе, напоминаю: я уникальна, — сообщила птица Гамаюн. — Что значит — существую в единственном числе.

— Так тебя в Красную книгу занести нужно, — заявил черт — Как исчезающий вид.

— Да я пока на здоровье не жалуюсь.

— Потом поздно будет. Некоторые виды животных миллионы лет ждали, пока их в Красную книгу занесут. Так и не дождались — раньше вымерли.

— Черт, прекращай!

— Уже молчу. — Это он сказал мне. Потом повернулся к вещей птице: — А ты подумай.

— Я жду! — напомнила Яга.

Птица Гамаюн прокашлялась, собрала в кучу разбежавшиеся по разным углам зрачки и начала вещать севшим от волнения голосом:

То не ветер над дубравою стонет да свищет, То Яга на ступе с помелом по свету белому рыщет. Тебе полно-тка одной жить в глуши да по-звериному, Настала пора с милым в тереме жить-припевать да по-доброму. И в богатстве быть, И в почете ходить, А в почете ходить, Так счастливой быть.

По мере оглашения перспектив лицо Яги все сильнее светилось от радости. Оно и понятно, простое женское счастье и все такое… Птица Гамаюн замолкла, переводя дух. А Яга, сияя, словно новый самовар или же армейский клозет перед проверкой, обернулась к Дон Кихоту и игриво подмигнула. Бесстрашный рыцарь побледнел, став похожим на восковую статую, и бесчувственно растянулся на траве, загрохотав доспехами.

— Мир да любовь вам, — буркнул черт, сочувственно глядя на благородного идальго с высоты пальмы, на которую взобрался от Рекса подальше.

— Пускай спит, умаялся в своем железе, — заявила Леля, пресекая попытки Яги заделаться медсестрой и оказать первую помощь пострадавшему от нервного напряжения. Вот уж не знал, что народная медицина практикует искусственное дыхание рот в рот и в случае потери сознания.

— А вот тебе, Лель, и тебе, Ливия, пророчество я напоследок приберегла. Одно на двоих.

Ах ты гой еси, удал добрый молодец, Лель наш батюшка, Ах ты гой еси, душенька да девица красная, Ливия-матушка. Как судьбиною-долюшкой общей вы отмечены да повенчаны, Так идти вам тропками разными, неделимою цепью вместе повязаны. Девице красавице да милу быть, За нее, прелестницу — зелено вино пить, Молодцу горластому да нежною быть, Томно лелеять да горячо любить.