Спецкор. Любовь и тигры
Шрифт:
Только ради этого и стоит жить (на самом деле была и более высокая цель, но о грустном Тигр в этот миг предпочел не вспоминать, потому врал самому себе самозабвенно), потому как умереть каждый готов куда как за меньшее.
Но хватит любоваться. Двигаясь буквально по волоску, как к поставленной на неизвлекаемость мине, он подполз и обнял такое беззащитное и родное тельце. Девушка было напряглась, но, услышав первые слова колыбельной, сразу расслабилась уткнувшись носом в вибрирующее горло и намертво захватив шерсть в кулачки. «Замедленная гроза» оплела своими маленькими молниями и его, как бы заключая в сияющий кокон.
От детскости такой реакции чуть не перехватило горло. Да, это не под одеялом от мира прятаться, такая защита
Ведь по приказу только «контакт третьего уровня» и раскрывать себя, подставляя под удар заодно и ее, нельзя ни в коем случае. И если «своя» СБ в случае угрозы утечки информации могла пойти максимум на ликвидацию, и то вряд ли, то местные избытком гуманизма не страдают и за любые крохи информации об «иных», а тем более такой прямой и достоверной, пойдут на что угодно. Нельзя сказать, что он их не понимает, и самому приходилось не раз заниматься «экспресс-допросом в полевых условиях», но понимание это никакого успокоения в душу не приносит.
Впрочем, проблемы положено планировать заранее, а решать — по мере возникновения. И Тигр закрыл глаза, пытаясь максимально использовать отпущенное спокойное время для отдыха. Давненько этот процесс не был столь приятным.
В том, что он успеет проснуться раньше жены и убраться на пол, он не сомневался. Привычка к чуткому сну один из многих «подарков» выданных судьбой разведчику, который умудрился-таки дожить до седых волос…
Глава 17
Проспала в итоге капитально. Нет, не то что бы очень, всего-то на сорок минут, но стало немножко неловко. За всеми переживаниями прошлого вечера и задушевными беседами с Крохой забыла про обещание Викинга показать замечательный пляж — ‘Пляж, да. Очень уединенный. Немного опасный. Да’. После того, как он настоял на покупке дома, к его рекомендациям следовало относиться серьезно. А принимая во внимание, как он при этом волновался, краснел и отводил взгляд, так и очень серьезно. И я очень сомневалась, что меня в самом деле станут сегодня учить серфингу. Тем не менее, что же так хочет сказать мне Вик наедине стало по-настоящему любопытно.
Безлюдный пляж, теплый песок и ласковое море — что еще нужно чтобы подвигнуть этого тихоню решиться на выяснение отношений? А может это он стихи присылает? Ох, бедняга! И хотя мне его уже заранее жаль, но это совсем не повод мучить человека несбыточными надеждами. Впрочем, не похоже на него. Совсем. Ни про крутого бойца, готового умереть ради неизвестной любви, ни тот фривольный стих про эскадрон, где герой только и думает, с кем бы завалиться ‘в стога’.
Может, поступаю не разумно, но вот почему-то не думалось ни о какой опасности. Вик такой безобидный… Но и защитник из него, наверное, аховый. Так не беда, можно ведь и кобуру на пояс прицепить, тут, похоже, этим никого не удивишь.
Но это я вчера все подумала после разговора с ним, а сегодня, в шесть сорок утра, времени на размышления элементарно не оставалось. Голос Вика по внутренней сети заставил просто подхватиться с постели, толком не проснувшись:
— Диана, это Вик, да. Я тут возле причала. Я могу подождать, да. Но вот прилив, да ждать не будет, да. Так что если вы проснулись, да. Я вас жду. Да, жду.
— Простите, Вик, я сейчас спущусь.
В этот самый момент глаза у меня широко раскрылись, потому как при попытке ступить на пол стопа уперлась в невесть откуда тут взявшуюся шкуру. ‘Шкура’ наступить на себя не позволила, ловко выскользнув и пощекотав напоследок пальцы. Зато в следующий миг все же вставшая на пол нога оказалась захвачена в капкан сразу двумя лапами, а снизу глянули полные восторга глаза Крохи под аккомпанемент тихого урчания. Тут же, не дав опомниться, мощный зверюга поднялся, оказавшись мне по пояс, попутно так ‘ласково’ потершись о многострадальную ногу, что чуть не уронил обратно на кровать. От девичьего визга и полной потери самоуважения спасла только мысль, что Вик мог еще не отключиться с линии.
— Кроха, фу! Что ты творишь, негодяй! Дай пройти, немедленно.
Увы, сердится на него не вышло, тем более что, проявив благоразумие, он отскочил на пару метров, где и принялся потягиваться по-кошачьи, разминая каждую лапу. Невольно залюбовалась, но заметив в карих глазищах вспыхнувшие игривые огоньки, сочла за благо поспешно ретироваться в ванную. Как бы он не решил повторно устроить вчерашнюю возню. Оно конечно приятно, но с другой стороны, при его-то силе, чувствовать себя мышкой в пусть и ласковых, но кошачьих лапах…
Да и потом, на игры и пляски совершенно не было времени, должен же он понимать! Или не должен? Ох, сколько же мне еще привыкать к нему придется?! Спасибо мамочке, удружила! Надо хоть инструкцию прочитать, вдруг что-то важное там есть, чего я упустила. Ведь с тех пор, как делала свой доклад о кадаврах, прошло несколько лет, и что-то могло поменяться. Наука ведь не стоит на месте.
Душ прогнал остатки невольного страха и неуверенности в настоящем и будущем, а отсутствие в комнате Крохи неожиданного порадовало, вроде и стесняться особо тут нечего, во всех смыслах, но вот, поди ж ты.
Кроха деликатно рыкнул под дверью, когда процедура ускоренного одевания была завершена и, отозвавшись на — ‘заходи, можно’, порадовал своим появлением. Оказалось, он тоже успел полностью принарядиться, словно был уверен, что я с собой его возьму. Еще чего! Хотя, такого не возьми…
А ведь действительно, теперь мне от него никуда не деться, как и ему от меня. Это еще до того, как познакомились, можно было попробовать что-то предпринять, и то — нашлись, видимо, такие, что попробовали отнять у меня Кроху, и где они теперь? Вряд ли рассчитывали ‘приручить’ кадавра, впрочем, кто знает глубину человеческой глупости — и просто попытка похитить ценную зверюшку ради выкупа выглядит достаточно безумно. Может, рассчитывали, что вода не даст звериной части сориентироваться, в какой стороне находится ‘хозяин’, наивные — пусть вода им будет покрывалом, тина постелью, а рыбы добрыми и ласковыми… Жуть то какая! Брррр!
Тут Кроха, наверное, почувствовав поднявшиеся в душе чувства, поднялся на задние лапы, так что его голова оказалась на уровне моей шеи, и посмотрел снизу вверх таким взглядом, что все кошки на душе мигом спрятали коготки и начали ласкаться, усердно мурлыкая — действительно, кого я жалею? Люди, решившие лишить меня такого ‘счастья’, сами выбрали свою судьбу.
Спешно сбрасывая в громадную сумку ‘всё, абсолютно необходимое’, обратила внимание на ‘сбрую’ моего звереныша. Вчера показалось, что там только острые железки, а теперь обнаружила прицепленную справа кобуру. То, что торчало снаружи, заставило судорожно найти собственный револьвер, но он оказался на месте. Не совладав со жгучим любопытством, попыталась, ласково приговаривая, разоружить своего охранника.
Кроха в ответ посмотрел на меня удивленно, приподнял вибриссы над глазами и протянул оружие рукоятью вперед. Так и застыла, пламенея ушами, действительно — чего я его дурачком-то считаю? ‘Уровень развития пятилетнего ребенка’ говорит о системе ценностей и отношении к жизни, а не об интеллекте. Судя по всему, ‘братик’ поумнее многих моих знакомых будет.
Револьверы выглядели практически близнецами. Только рукоятки отличались, да ствол Кроха вставил самого большого калибра. Минут пять пялилась на оружие, чувствуя себя жертвой всемирного заговора. Потом решила считать это простым совпадением и вообще — не терять даром времени. О бедном Вике опять вспомнила с некоторым трудом, хотя вроде как спешила именно к нему.