Спецназ Его Величества. Красная Гвардия «попаданца»
Шрифт:
– Теперь будет. А что дальше-то делать, Петр Иванович?
– Я откуда знаю? Здесь врач нужен. Эй, малец…
– Туточки я, дяденьки, – с готовностью откликнулся мальчишка.
– Отца с матерью позови.
– Так нету их.
– Совсем?
– Не-е-е, на заработки ушли. На ткацкую фабрику князя Гагарина нынче осенью большой набор был. Завтрева только приедут, а что передать-то им?
– Да не им… Тогда сам беги – солдата, что у дома с ружьем ходит, приведи, да пусть он доктора захватит.
Доктор появился минут через пять, будто заранее ждал неприятностей со
– Что это с ним?
– Это я должен спрашивать! – возмутился Багратион.
– Вы неправильно поняли, Петр Иванович. – Доктор закончил протирать запотевшие с мороза очки и водрузил их на нос. – Падучую, в Европах именуемую эпилепсией, вижу, но что послужило ее причиной?
– Вот и выясняйте! – Генерал отпустил переставшего биться французского императора и поднялся на ноги. – Доставайте свои клистиры, в конце-то концов.
– Это всенепременно. – Ипполит Станиславович нетерпеливым жестом согнал Акимова с Бонапартовых ботфортов и раскрыл вместительный кожаный саквояж. – Но сначала отворим кровь. Кто-нибудь поможет мне переложить больного на кровать?
Назвать кроватью грубо сколоченный топчан с набитым сеном матрацем не решился бы и самый жизнерадостный оптимист, но доктора это мало волновало. Покрикивая на гвардейцев, норовивших задеть Наполеоновой головой за каждый выступающий угол, он руководил переноской императора с энтузиазмом дорвавшегося до любимой работы профессионала.
– Водка есть, Петр Иванович?
Багратион хмыкнул и потянулся к стоявшей на столе бутылке:
– С селедочкой предпочитаете, Ипполит Станиславович?
– Что? – удивился тот. – Какая еще селедка? Мне руки надобно протереть.
Утро следующего дня
Выезжали затемно, так как с болезнью Наполеона отпала необходимость возить его зигзагами по непроходимым дорогам, пугая дикостью и бескрайностью русских просторов. Наоборот, это стало слишком опасно, и, несмотря на уверения доктора Муховецкого в крепком здоровье императора, следовало поторопиться и как можно скорее прибыть в Москву. Уж там-то дражайший союзник попадет в опытные руки профессоров и академиков от медицины, способных излечить даже найденного в вечной мерзлоте дохлого мамонта. Прецедентов с мамонтами, правда, пока не случалось, но ведь наука не стоит на месте, не так ли?
Бонапарта, еще вечером пришедшего в себя после припадка, но совершенно обессилевшего от оного и последующего за ним кровопускания, уложили в возок, заботливо закутав с ног да головы в меховые одеяла. А в карете пусть французские гвардейцы из конвоя Его Величества едут, тем более к обеду караван должен выбраться на приличную дорогу, и толкать уже ничего не придется. Детям потом будут рассказывать, как прокатились в императорском экипаже!
С этим конвоем вообще одна морока – сорок здоровенных рож, а толку ноль. Если даже не меньше… А вот вреда! Давеча едва ли не бунт устроили, требуя повернуть обратно в милую Францию из этой дикой страны.
– Иностранцы в России не имеют права чего-либо требовать! – жестко заявил собравшимся у избы, в которой ночевал император, капитан Акимов. – Если что-то хотите, то пишите прошение на Высочайшее имя. И ежели оно будет по-русски, то закон гарантирует рассмотрение в недельный срок. Не владеющих языком прошу прикладывать к бумаге двенадцать рублей серебром на услуги переводчика.
Для придания весомости словам Сергей Викторович похлопывал по рукоятям выглядывающих из поясных кобур скорострельных многозарядных пистолетов. Сомневающихся в том, что он с нетерпением ждет повода, чтобы пустить в ход оружие, не нашлось. Французы поворчали и разошлись, благо прозвучавший сигнал к завтраку позволил сделать это без ущерба для достоинства. Кто скажет, будто напугались? Нет, не напугались, а всего лишь подчинились требованиям распорядка дня. Дисциплина превыше всего, мусью!
Потом капитан Акимов неоднократно спрашивал себя – смог бы выстрелить в союзников? И сам же себе отвечал – да с превеликим удовольствием! Пребывая в должности адъютанта Его Высокопревосходительства князя Кутузова, он неоднократно замечал обмолвки, на первый взгляд незначительные, но если вдуматься… Не любит Михайло Илларионович французов, ой как не любит! А ежели поглубже покопаться, чего очень не хочется, то и сам государь Павел Петрович… Интересно, что обозначают в Высочайшей ругани названия «Бородино», «Малоярославец», «Красное», «Тарутино»? Знать бы…
Но нужно было видеть, с каким азартом французы спорили между собой за право проехаться в императорском экипаже – чуть до драки дело не дошло. Пришлось вмешиваться и составлять специальный список, определяющий очередность. Дипломатия, мать ее ети… А так бы затолкал всех ногами в одну кучу, и вся недолга.
Сам Акимов предпочитал передвигаться верхом и решительно не понимал иные способы передвижения – если не в генеральских чинах, то зачем лезть в санки или карету? Тех хоть звание обязывает к степенности. Но не всех – Багратион тоже ни на что не променяет верного кабардинца, и лишь сегодня в знак уважения к французскому императору сел к тому в возок.
– Сергей Викторович, впереди мост. – Генерал указал направление свернутой в рулон картой.
– Сейчас проверим, Петр Иванович! – откликнулся капитан. – Александр Юрьевич, не составите компанию?
Младший лейтенант Кулькин, произведенный в офицерский чин из старших унтер-офицеров, был прикомандирован от ведомства Александра Христофоровича Бенкендорфа. И отвечал за противодействие возможным покушениям на жизнь французского императора. Пока повода для беспокойства не наблюдалось. Но это не мешало Александру Юрьевичу исправно осматривать все подозрительные места на предмет предполагаемой засады. И сейчас он отнесся к своим обязанностям со всей возможной серьезностью.