Спецназ Его Величества. Красная Гвардия «попаданца»
Шрифт:
Аракчеев почесал кончик носа и надолго задумался. Садясь за игру, он где-то в глубине души надеялся (хотя не признавался себе самому) приятно провести время, попутно снисходительно объясняя вчерашнему купчишке премудрости шахматных баталий. Ну куда ему супротив артиллериста?
Надеялся, да… Но почему же тогда позиция на доске недвусмысленно указывает на мат через шесть ходов? А если судить по хитрому взгляду министра, то и через четыре. Странные, однако, купцы в России пошли. Алексей Андреевич и раньше слышал упорно циркулирующие по столице слухи о возможном происхождении Белякова, но значения им не
– Сдаюсь. – Военный министр щелчком опрокинул своего короля и совсем некстати спросил: – Вы говорите по-французски, Александр Федорович?
– Хуже, чем на английском, немецком и татарском. А что, подозреваете во мне иностранного шпиона?
Аракчеев рассмеялся и откинулся на бревенчатую стену, спугнув пару недовольных такой бесцеремонностью тараканов:
– Помилуйте, шпионами у нас занимается Александр Христофорович, а я все больше по военной части.
– Тогда к чему подобные вопросы?
– Хочу попросить об одной услуге, заранее согласованной с Его Императорским Величеством.
– Извольте.
– Не могли бы вы, Александр Федорович, на приеме по случаю приезда Бонапарта выпить чуточку лишнего?
– Размер той чуточки?
– На ваше усмотрение. Но потом вы должны совершенно случайно кое о чем проговориться.
– И, разумеется, выданные по пьяному делу секреты представляют собой особую государственную важность?
– Обижаете… Неужели целый министр будет размениваться на что-нибудь несерьезное? Непременно особо важную тайну!
Спустя один день
Черт побери! Вернее, прости, Господи…. Да хоть так, хоть так говори, но въезд нашего поезда в Москву отнял столько времени и сил, что всерьез начинаю задумываться о постройке железной дороги. Во всяком случае, никому не взбредет в голову броситься под паровоз с просьбой благословить или вылечить золотуху наложением рук. Уж он-то благословит и вылечит! А под копыта лошадям лезут даже не с просьбами, с натуральными требованиями. И очередь из страждущих выстроилась от Петровского дворца, где мы на полдня останавливались перекусить и привести себя в порядок, до самого кремля через Тверскую-Ямскую и дальше.
А мимо проехать нельзя, этого не поймет даже помешанный на моей безопасности Бенкендорф. Ну как же, народный царь и не излечит собственный народ? Кстати, на самом деле так было, или показалось, будто доброму десятку вставших на ноги парализованных больных мешали ходить спрятанные под одеждой пистолеты? Скорее всего померещилось, как и военная выправка встречающей хлебом-солью депутации от крестьянства. А вот с нищими Александр Христофорович маху дал – не бывают они с чисто выбритыми подбородками и лихо закрученными усами.
Прибью гада… и за паралитиков тоже прибью. Я половине этих болезных полтора года назад лично медали на грудь вешал!
– Ах, Павел, тебя здесь так любят! – Мария Федоровна с женской наивностью верила разыгрываемому спектаклю, а когда к ней на колени упал букет роз, неизвестно каким образом взявшийся посреди зимы, пришла в чрезвычайное воодушевление: – Какой милый у нас народ, не правда ли?
– Конечно же, дорогая! И перед тем, как поднять на вилы, тебе непременно улыбнутся и пожелают доброго утра.
– Какой ты грубый.
Но мое замечание не расстроило императрицу, и она, привстав в возке, принялась размахивать букетом. Да пусть машет, если хочется, почему бы нет? Нужен женщине праздник – так сделаем его. Плохо только то, что и самому придется в нем участвовать. А куда деваться, если до приезда Наполеона еще не меньше недели? Может быть, даже больше – встречающий французского императора на границе генерал князь Багратион получил задание познакомить корсиканца со всеми прелестями русских дорог.
Нет, подождите упрекать меня в жестокости – я сам точно по таким же езжу. А вот предположите на минутку невероятное… пошел бы Бонапарт на Россию в моем прошедшем будущем, если бы хоть раз проехался в своей карете хотя бы до Смоленска, не говоря уже о Можайске? Вот, о чем и говорю! Уж не знаю, что он там думает, но мы постараемся вбить в корсиканскую башку мысль о том, что сюда лучше не соваться. Поймет? Надеюсь.
В Кремль засветло не попали, и я, махнув рукой, поддался уговорам генерал-губернатора поселиться в его доме на Вшивой Горке. Не скажу, что название привело меня в восторг, но на Красной площади сейчас происходит грандиознейший ремонт, почти все ворота перегорожены кучами песка и булыжника, и пробираться там в темноте просто опасно. Вот так всегда – делаем все в последний момент и обязательно зимой. Выдержит площадь хоть один парад?
А парад нужен позарез, он весьма важен в наших планах. Каких планах, спросите? Лучше не спрашивайте. А то самому смешно становится. И не самое это благодарное занятие, загадывать на будущее. Оно всегда обманет, а если и нет, то обернется фарсом. Ну его к чертям, будем думать о настоящем.
– Разрешите, Ваше Императорское Величество? – Это Кутузов. В разговорах наедине мы упускаем титулования и прочую официальность, но сегодня за спиной фельдмаршала чуть ли не целая толпа, потому он старается придерживаться правил приличия. Не всегда получается, правда.
– Заходите, господа!
Кабинет генерал-губернатора, временно оккупированный мной, вместил бы и много больше народу. Христофор Иванович здесь разводы караулов проводит? Надо будет спросить при случае. Только потом, чтобы не вводить в смущение.
– Присаживайтесь, – делаю жест рукой и сам первым плюхаюсь в кресло. Разве еще ногу на ногу закинуть для придания обстановке большей неформальности? – Не стесняйтесь, здесь все свои.
Бенкендорф-младший не стесняется – взгромоздился на край стола. Предусмотрительно сдвинув в сторону малахитовый письменный прибор. Его отец скромнее – сел рядом, но двигать ничего не стал. Граф Аракчеев расположился на стуле напротив меня, а Михаил Илларионович остался стоять, заинтересовавшись содержимым большого буфета из карельской березы. Вот Беляков чувствует себя неуверенно, видно, до сих пор не может забыть тот разговор в Петербурге, после которого попугай в оранжерее научился не совсем приличным словам. Марии Федоровны нет, она не проявила интереса к подготовке предстоящего парада и отправилась гулять с Дашкой по Москве, пообещав по возвращении какой-то сюрприз.