Спецназ Лысой Горы
Шрифт:
– Лейтенант, это делается просто: переключаете на автоматический огонь – и стреляете.
– Илья, если покажется второй отряд с лестницы – так и делайте. Рыжий, займись Сявой, Марат, ко мне!
Алёхин работал дубиной. Так у него получалось как раз то, чего он и хотел. Вряд ли мечи были готовы к такому повороту событий, но это было лучшее, на что они могли надеяться.
Залп из автоматов заставил их принять сначала связывание, а затем и удары лейтенанта как необходимость. Сотрясение мозга заведомо лучше протыкания его же различными нестерильными предметами.
– Это самое гуманное избиение, которое мне доводилось видеть. – Представления
– Мы вместе воевали… Вы же видели, что они сделали с Сявой, а ведь им было куда как легче его убить…
– Что теперь, лейтенант?
– Вперед…
Два квартала отряд прошел ускоренно-прогулочно. Мечи появились со стороны Лысой Горы и позади, но это уже ничего не решало. С самого начала было понятно, что просто так устраивать пикник у подножия никто не даст.
Проблема была в том, что Питер только сейчас должен был вступить в дело. Судя по тому, что делал Питер, он то ли почувствовал себя рыбой, то ли тренировал губы. Единственное, чем сейчас ему мог помочь отряд, подарила Питеру Мари – пощечина получилась звонкая и крепкая. У Питера прорезался звук:
– Нужна дверь, любая.
На дороге, шедшей у подножия, с дверьми не сложилось, фактически здесь вообще не сложилось ни с чем, кроме дороги и горы.
Питер сидел у дороги и пытался что-то придумать. С помощью двери он бы справился, даже сейчас бы справился. Он пробовал еще раз и еще раз, но воображаемые двери упорно превращались в стены, толстые, совершенно непробиваемые стены.
– Питер, ты же сам говорил – за каждой дверью. – Мари положила руки на плечи мага. Ему не стало легче. В конце концов, точно так же они могли погибнуть в сотнях километрах от Киева, а Эрик до сих пор был бы жив…
– Дверью!
– И за каждым «закрыть глаза – открыть глаза»… Сделай это! Питер!
Он думал увидеть в её глазах слезы. Он надеялся увидеть в них прощение. Питер никогда не видел в глазах такой силы. Он сделал то, что она ему сказала, не думая ни о чем. Так камень, выпущенный из руки, падает, не ведая сомнений. Питер закрыл глаза и открыл глаза. Тень упала на город. Тень стала больше – Ворон расправил крылья.
Глава десятая
Схватка на Лысой Горе
Истина умирает в споре.
Мари поднималась по склону Лысой Горы. Где-то позади остались Мишель, Питер, Илья и все Костяное отделение. Гора пустила только Мари.
Шаг – и боль взорвалась в щиколотках, взобралась до бедер и ударила в позвоночник. Еще шаг – боль не стала слабее, она поселилась в теле и начала грызть изнутри. Всё равно – вверх и вперед; уже страшна не сама боль, а ее ожидание. Каждый шаг вперед – еще удар, ожидание удара – шаг… Мари остановилась. Всего лишь боль. Всего лишь дойти до вершины, чтобы вернуться в дом, где трое будут вместе. Ходить на работу и переживать из-за начальства и простуды дочери. Всего лишь боль – чтобы дождь для зонтика, солнце, как знак для выключателя, чтобы никогда не закрывать дверь в детскую и не выключать свет, чтобы от праздника к празднику увеличивать коллекцию фотографий, на которых двое стареют, а одна растет.
Мари шла вверх – легко, бабочкой, поднимающейся к свече, не оглядываясь.
Сотни стрел взвились в воздух, не причиняя Ворону особого вреда. На этот раз ведьмы не стали выжидать, чем кончатся попытки мечей достать врага, – воздух вокруг Ворона вспыхнул слепящим алым разрядом: ведьмы вступили в бой решительно и всей мощью. Пришелец попытался набрать высоту, но еще одна вспышка вновь окутала его. Десятки ведьм во главе с Младшей Хозяйкой плели огненную паутину.
На равнине Ворон ушел бы от атаки. Между киевскими холмами, окруженный мечами, ведьмами и подоспевшими на помощь гвардейцами, – Ворону было не вырваться. Ведьмы начали выдыхаться, заряды, которые они вызывали, становились всё слабее, но уже и Ворон терял силы.
Старинная Андреевская церковь с уцелевшей половиной купола показалась Ворону подходящим местом для посадки – передышки. Вероятно, гвардейскому гранатометчику тоже пришла в голову эта мысль. Купол просел и начал заваливаться, когда заряд разорвался у груди Ворона. В следующую секунду ударила Младшая Хозяйка. На этот раз это был лед, а не пламя. Огромная птица, оглушенная, полуподжаренная, полузамерзшая, обрушилась, сметая перекрытия, в глубь церкви.
Небо, затянутое тучами, словно ждавшее именно этого мгновения, разрешилось дождем. Капли, не встречая преград, шли по прямой – с неба – в распростертое тело огромной птицы. Ворон всё еще был жив, но тень одного из Троих, проникшая в этот мир по воле человека, была сломлена и распята сотнями пуль, стрел и магических ударов.
Вероятно, учения на Лысой Горе проводились каждый день, и каждый из этих дней они оттачивали именно такую ситуацию. Тройное кольцо мечей сомкнулось вокруг церкви. Ведьмы расположились внутри кольца. Младшая Хозяйка присоединилась к сестрам по магии, прошла минута, и Андреевская церковь – сестра-близнец петербургского Смольного собора – вздохнула и осела. Камень храма нагрелся, потерял форму… Когда камни остыли, на месте церкви возвышался каменный холм. Монолит – ни трещинки.
Огромное черное перо Младшая Хозяйка держала как копьё. Часть Ворона. Под тоннами камня – не похоронено – заключено целое. До времени.
Мари поднималась по склону Лысой Горы.
Мари не знала, куда именно она должна попасть. Пока вершина была впереди, было понятно: нужно идти вверх. На вершине было хуже. Спускаться было глупо, попытаться попасть в Замок – самоубийственно глупо. Одного Ворона оказалось мало для того, чтобы Замок остался без охраны. Понадобился бы целый полк Мари, чтобы появился шанс справиться с мечами.
– Тебя приняла Гора, но это не значит, что тебя приму я.
Бой – штука довольно грязная. Даже если ты не ранен, всё равно лучше в приличном обществе не показываться. Младшая Хозяйка об этом не знала, да и зачем ей? Только что была у подножия, через секунду – у вершины; свежая, даже дыхание не сбилось.
– Мне не нужно, чтобы вы меня принимали… Мне нужен Олекса. Я долго шла, мне осталось совсем чуть-чуть.
Хозяйка не могла не заметить Ворона. Ворон был ее проблемой. Мари была никем. Её можно было бы не заметить. Но Мари была причиной появления Ворона. Чужая, которую приняла Гора. Чужая? Почти правильные черты лица, подбородок, который всегда смотрит чуть вверх, будто его обладательница дала зарок на всё в этой жизни смотреть сверху вниз… Она была здесь по праву. Её пропуском была не сила воли и не материнские чувства, пропуском была кровь, которую оказались не в состоянии разбавить ни время, ни чужие гены.