Спецназ Третьей Мировой. Русские козыри
Шрифт:
– Эх, война всё спишет! а ведь сам недавно был замполитом, - ловко, со знанием дела затянулся, задержал дым в себе и выпустил ароматный клуб, передавая бычок Симмонсу.
Негр, в трансе от происходящего, принял, затянулся, выпустил дым, закашлялся, на лице расплылась довольная улыбка.
Сигарету выкурили в несколько затяжек. Томкинс, стоявший возле двери, ерзал от страха.
– Гы, Томкинс! а как ты насчёт пары затяжек с отбросами американского общества и врагами дяди Сэма?
– подначил его Кошкин.
Симмонс зашёлся в хохоте
– Отойди, ниггер!
– отпрянул полицейский от решётки.
– Да ладно тебе, я вот тут на порожке положу.
Марти аккуратно просунул руку сквозь прутья и положил тлеющий окурок на порог. Полицейский подождал, пока Симмонс отойдёт, и, видно решившись, быстро поднял окурок и, сделав пару хороших затяжек, добил его и бросил в камеру.
– Рядовой Симмонс, сделай из бычка утопленника!
– приказал Булыга и коротко хохотнул.
Марти, улыбаясь, поднял бычок и аккуратно спустил его в унитаз.
– Тащ капитан, а помните как мы двадцаточку пробежали, чтобы такой же "бекас" похоронить?
– начал вспоминать Кошкин.
– А тож! я же предупреждал, что в гальюне не курят.
– Марти, а ты в курсе, что в Совесткой армии солдат, пойманный за курением в неположенном месте, в составе своего взвода совершает кросс по пересечённой местности?
– Кошкин под влиянием дурмана начал довольно ловко лопотать на английском.
– Зачем это, Кот?
– не понял Симмонс.
– Расскажи, мне же интересно как воспитывают солдат в Советах.
– Эээй, Кот, расскажи! Стоун, прикажи ему рассказать, страшно интересно, - вдруг подал голос Томкинс из-за решётки.
– Ты смотри-ка, и этого разморило, - удивился на русском Булыга, - ну-ка, Кошара, затрави противнику военно-морскую баечку, да от души!
– Я не могу раскрывать секреты непобедимости Советской армии, - начал для вида ломаться Кошкин,- но, так как я очень любил читать книжки дедушки Гайдара, то пожалуй за банку варенья и пачку печенья все расскажу,- возвестил матрос, путая английские и русские слова.
– Эй, черномазый, ты понял, что он сказал?
– переспросил Томкинс у Симмонса, ерзавшего в нетерпении в ожидании рассказа.
– Он обещал рассказать нам какой-то важный секрет, если ты угостишь его вечерним чаем и крекерами с джемом! по-моему так!
– Ого, в принципе за военный секрет недорого, да и я сам бы, честно говоря, от чего-нибудь сладкого не отказался. Вот задача-то! Ниггер, придумай что-нибудь и мы услышим военную тайну, - нёс околесицу одурманенный Томкинс.
– У тебя же телефон есть, позвони на пищеблок. Там сейчас Джейки Краповитц должен дежурить, скажи от меня. Попроси собрать передачку на тюрягу для Марти, с вечерним чаем пусть передадут. Один хрен на смены чай готовят и сюда занесут.
– Окей-окей, ниггер! у тебя смотрю везде братва имеется, - обрадовался Томкинс и начал названивать по телефону.
– Слышь, там на пищеблоке этот Джейки пароль требует!
– Пароль "Рыба-Меч"!
– возвестил Симмонс и снова захохотал.
– Всё в порядке, процент с передачки мой, иначе прикрою эту лавочку!
– Договорились!
– Кооот!!
– заорали они в оба голоса,- ты обещал раскрыть нам секреты непобедимости Советов!
– Кошкин, ты истинный пропагандон!
– восхитился Булыга.
– Смотри как янкесы о нашей непобедимости запели! сейчас даже пошамать притащут.
– Ну вы же меня знаете, шеф!
– скокетничал Кошкин и снова испустил стон, который вызвал приступ неконтролируемого смеха у всех в камере.
– Ну так слушайте, - матрос сделал театральную паузу и начал рассказ о том, как в советской морской пехоте проходит торжественное захоронение окурка. Рассказывал - то понижая, то повышая интонацию, с паузами, вздохами, стонами и жестикуляцией. Причём довёл накал страстей до того, что на фразе "И тут несчастный окурок бросают в могилу размерами два на два метра", Симмонс в страхе подскочил с лежанки, а Томкинс начал метаться за дверью. Кошкин остановился и переспросил на русском Булыгу:
– Командир, а тебя-то хоть зацепило чутка?
– Не, это я так видимость поддерживаю,- сокрушённо ответил Булыга и развёл руками.
В этот момент Томкинс, услышав звонок, подошёл к входной двери, осмотрел пришедшего в глазок и с серьёзной миной отворил дверь, пропустив рабочего с пищеблока.
– Вечерний чай, сэр, - произнёс молодой чернокожий парень и с опаской уставился на полицейского.
Томкинс, еле сдерживая рвущийся наружу дурацкий смех, скомандовал пленным и заключённому:
– Лицом в стену, не шевелиться!
Морпехи, лежащие на нарах, отвернулись, Марти уткнулся лицом в стену, стараясь не расхохотаться. Томкинс просунул судки и термос с чаем внутрь и выпроводил посыльного. Передачка с пищеблока, собранная персоналом по просьбе Симмонса, оказалась то, что надо. Даже Томкинс утолил свой голод и вдоволь напился чаю.
– Эй, Кот! ты же обещал рассказать секрет, - сыто отдуваясь, позвал он Кошкина,- давай рассказывай, а то мне смена уже скоро придёт.
– А секрет нашей непобедимости...- Кошкин снова выждал, подогревая внимание аудитории, - секрет наш в надолбах, выдолбах и долбоёбах!!
Американцы, внимательно вслушивающиеся, попытались запомнить эти странные слова. Булыга всё-таки расхохотался. Вскоре Томкинс сменился, пожелав всем спокойной ночи. Новый часовой был неразговорчив и хмур. Постепенно пленные и темнокожий заключенный, рядовой Симмонс, уснули. Старший дежурной смены военной полиции гарнизона выдал сменившемуся Томкинсу бланк опросного листа, в котором он должен был описать поведение пленных и заключённого Симмонса. Полицейский долго смотрел на лист, не понимая, чего от него хотят, потом нарисовал на нём чёртиков и отправился спать. Ворочаясь на кровати в комнате отдыха дежурной смены, он повторял странное слово "далбойопы", решив как-нибудь блеснуть эрудицией.