Спецотдел
Шрифт:
Пал Палыч нежно обожал «Оргию праведников», «Rammstein», «Led Zeppelin», «Deep Purple». Первые месяцы совместной работы он до хрипоты спорил с Никиткой, фанатом «Little Big», «Шесть часов» и всяческой альтернативы. Женька посмеивался над обоими меломанами, а Егор, совершенно далёкий от музыки, поначалу отмалчивался, боясь, что его сочтут тупым пеньком. Но коллеги, узнав, что в музыке Брянцев не сечёт, только обрадовались.
— О, неофит! — ликовал Пал Палыч. — Я тебя приобщу к старому доброму року!
— Старое и доброе — это, конечно, хорошо, — фыркал
— Вы его будто в секты заманиваете! — веселился Женька. — «Пс-с-ст, парень, не хочешь немного классной музычки?»
А Егор впитывал и музыку, и споры. Оказывается, можно спорить весело, а не шарахая кулаком по столу. Оказывается, чего-то не знать — это повод просветиться, а не «ты что, идиот?».
Оказывается, так бывает, что ты важен и как часть команды, и сам по себе.
Через полгода после первой встречи меломаны сошлись на том, что круто в музыке может быть по-разному и составили командный плей-лист, куда Женька добавил «Мумий Тролля», «Evanescence» и «Linkin Park».
Месяц за месяцем, год за годом командный плей-лист по чуть-чуть обновлялся, всегда по сути оставаясь прежним: дико разнородным и прекрасным в своей странной гармонии, понятной только П-четыре.
…С прошлого високосного года в плей-лист добавилась лишь одна песня «Электрослабости», последнего музыкального увлечения Кита. В апреле Егору приснился Никита, с горящими глазами повторяющий «хочу, хочу, хочу». Когда выяснилось, что у его любимцев вышел новый альбом, Егор закинул в плей-лист заглавный трек.
На смену Калугину пришёл Тиль Линдеман и запел о Германии.
П-четыре ещё рядом, пока последний из них слушает командный плей-лист.
Дичь. Глупость. Идиотия.
Егор прибавил громкость.
…Говорят, годовщины гибели можно встречать на кладбище. Но у П-четыре нет могил. Егор ходил к Сторожу, чтобы хоть что-то узнать, но тот лишь покачал головой в ответ на расспросы. Задавать вопросы Сторожу Иваныч, как и двойные смены, запретил, но в отличие от смен проконтролировать этот момент не мог.
Так странно, что у ребят первая годовщина, хотя прошло уже четыре года. Наверное, это по-своему забавно. Егор попытался улыбнуться, но губы онемели и не слушались.
…Ещё, говорят, помогает напиться, но, как и многие видящие, он не надеялся найти покой в алкогольном забытьи.
Конечно, любой из Б-четыре составил бы ему компанию, стоило только попросить. Но Егор не просил.
Вот и сидел теперь в машине, глядя в сгущающуюся темноту последнего февральского вечера.
Из полузабытья Егора вывел телефонный звонок.
Он глянул на экран: «Наташа».
Отвечать не хотелось. Что он мог сказать вдове в годовщину гибели её мужа? Ничего.
Егор принял звонок.
— Пливет, дядя Егол!
— Кир? Привет.
Почему звонит мальчик, а не его мама?
— Егол, а почему папа к нам не зашёл?
— Ты о чём?!
— Плиходил папа. Он маму заблал, а в квалтилу не зашёл. Он нас с Леной, навелное, забыл…
— Как так — папа? Кир, я сейчас приеду!
— Плиезжай, — разрешил мальчик. — Мама телефон забыла. Очень ладовалась и плакала, когда папа плишёл. Я видел в двель. Хотел к ним выйти, но я же должен спать, а я пло диназавлов читал…
Егор торопливо вывел машину на проезжую часть и помчался к дому Наташи.
— Мама давно ушла?
— Не очень. Плимелно пять минут плошло. Почему папа к нам не зашёл, а?
— Это точно был папа, Кир?
— Да! Я его не помню, но фотоглафии же мама показывает всё влемя. Это точно папа Женя. И мама говолила «Женя, Женя, ты велнулся…» и всё плакала. Он сказал: «Пойдём» из подъезда, и она пошла, плямо в тапках. А мы с Ленкой остались.
Егор повторил, что скоро приедет, и отключился.
Что за чёрт?! Женька погиб. Как и все остальные. Ну, почти все.
«Форд» мчался по обледенелой дороге, а Егор вспоминал.
…В тот карантинный год двадцать девятое февраля выпало на рабочую субботу. Весь день пришлось ловить снежных пчёл — назойливых паразитов, пьющих жизненные силы из всех, кто проходит мимо их «улья». Пчёлы ловиться не желали и пытались спасаться по всему кварталу.
Конец смены П-четыре встретили на окраине города, уставшие, но довольные. Порешили отчётами заняться во вторник, а пока Пал Палыч позвонит Иванычу и доложит, что всё пчёлы пойманы и развеяны, а команда, не заезжая в отдел, отправляется по домам.
— Поехали к нам! — пригласил Пал Палыч, отзвонившись начальству. — Иришка пирог испекла на проводы зимы. Творожно-вишневый — вкуснотища!
— Эх, я бы рад, — вздохнул Женька, — но меня Наташка ждёт. Мелкие её уже с ума свели, а с меня какая ни есть помощь.
— Но ты ж целый день работаешь! — хмыкнул неженатый Никита.
— Так и она не прохлаждается. Эх, молодой ты ещё, Кит, глупый!
На деле Женька был старше Никиты всего на два года, но любил шутя подчёркивать солидный статус отца и мужа.
— Успею ещё поумнеть и состариться, — привычно отмахнулся Кит.
— Эт точно! — кивнул старший.
— Тогда давайте Женьку домой закинем — и к Палычу? — предложил Никита.
— Окей, — кивнул Женя.
— Вот и славно! А вы с Наташей завтра к нам приезжайте, по весне уже, — улыбнулся Пал Палыч. — Мы с Иришкой рады будем.
Егор предвкушал чудесный вечер. Дома у старшего было уютно и по-доброму суетно: тут и там сновали собаки и коты, носился по коридорам шебутной Тёмка — нежно любимый Палычем внук. И пахло в этом доме то блинами, то пирогами, то наваристым супом. Выросший с вечно занятой матерью Егор раньше думал, что домашняя еда — это «ешь, чё дают!», а у Иришки всё выходило обалденно вкусно. Сам Палыч, кстати, тоже прекрасно готовил: и шашлыки, и рыбу в фольге, и жареную картошку.