Спецотдел
Шрифт:
Значит, сейчас к Наташе реально пришёл «Женя». Значит, Егор должен спасти её. Это существо не утащит Женькину жену — и точка.
Монстр, кем бы он ни был, способен действовать быстро. Пока он ещё только собирает жертв, но, судя по прошлому разу, он может изменить пространство в считанные минуты.
В спину летели крики Яковлева:
— Стоять! Я тебе запрещаю! Стоять! Это приказ!
Егор, заскакивая в пивнушку, успел слабо удивиться, с чего это старший Я-три вздумал ему приказывать, но тут
— Чего тебе? — нахмурился Егор, не глядя на Петрова. В забитой людьми крошечной пивнушке он искал взглядом Наташу.
Но нашёл не её.
— О, кого я вижу! — Женькин голос, а интонации чужие. Женькины глаза, а взгляд чужой. — Здравствуй, коллега! Скучал без нас? Или жил себе и радовался, а? Быть живым — это же весело!
— Уводи людей, — бросил Егор стажёру и начал проталкиваться к существу, бросая взгляды по сторонам.
Где же Наташа?
— Вот уж нет! — возразил «Женя». — Второй раз этот фокус у вас не пройдёт!
И погрозил пальцем точь-в-точь как тот мужик на барной стойке в том кафе.
— «Давай вечером с тобой встретимся, поиграем в декаданс!» — пропел бывший коллега, незнакомо рассмеялся и раскинул руки.
Егор рванулся ближе, сдёрнул с браслета подвеску-снежинку, испещрённую сложной вязью знаков. Кидать рискованно. Надо подойти вплотную.
«Женя» начал сводить руки — и воздух вокруг знакомо и страшно задрожал.
На миг нахлынул отвратительный ужас беспомощности: ничего не изменить, всё будет как тогда, только пострадавших больше!
Егор зарычал и, отпихнув кого-то с дороги, оказался рядом с бывшим коллегой.
— Гор, Гор, это я, — вдруг зашептал тот, — он пока не слышит, занят искажением. Помоги мне, Егор! Помоги нам!
И голос, и взгляд — настоящие, и только ухмылка чужая. Сердце сжала мучительная смесь боли и надежды. А руки вонзили край снежинки в раскрытую ладонь.
Колоссальная вспышка заполнила пивнушку, выжигая свет и воздух.
«Женя» закричал, беззвучно разинув рот. Его лицо исказилось, став на миг лицом Палыча, потом незнакомого мужчины, веснушчатой девушки, пожилой женщины, старика, Кита, снова Жени.
Тело бывшего коллеги наполовину оплыло, будто было сделано из свечного воска. Но, кто бы это ни был, он продолжал сводить раскинутые руки: правая — целая, от левой видимыми остались только часть плеча и два пальца.
Рядом из ниоткуда возник стажёр. Протянул руку с зажатым в кулаке амулетом на длинном шнурке и впечатал его в полуисчезнувшую грудь «Женьки».
Новая вспышка полностью оглушила Егора. Всполохи света разорвали остатки видимого тела в пыль, и на фоне ослепляющего света проявился тонкий чёрный силуэт, будто сплетённый из тысяч подрагивающих нитей.
— Уничтожение, — сказал Егор самому себе.
Вычертил
Когда Егор снова обрёл способность видеть, слышать и двигаться, он огляделся. Все в пивной, кроме них со стажёром, валялись на грязном полу. Глаза закрыты, никто не двигается, но, кажется, дышат.
Егор достал телефон и позвонил в отдел.
— Нужны медики. Люди без сознания. Находились под воздействием неустановленного сильного существа. Предположительно того, что уничтожило П-четыре.
Сил на то, чтобы отвечать на вопросы всполошившегося диспетчера, не было, и он прервал звонок.
Медленно оглядел лежащих, по-прежнему неподвижных людей и нашёл взглядом Наташу. Та слабо вздрогнула и шевельнула рукой, не открывая глаз. Жива.
Потом повернулся к стажёру.
— Ты зачем за мной полез?
Тот хмуро ответил:
— Если ты лезешь, значит, так надо.
Егор несколько секунд вглядывался в стажёра. Потом сказал:
— Извини за тот раз. Я… был не прав.
И протянул руку.
Петров удивился и, кажется, обрадовался. Торопливо пожал руку.
— Имей в виду, — добавил Егор, — у меня в группе старшего надо слушаться. Если меня, конечно, не уволят теперь.
Он криво улыбнулся, и стажёр неловко, но искренне ухмыльнулся в ответ.
В дверь громко постучали, и чей-то бас пророкотал:
— Брянцев! Это спецназ! Что там у вас?
— Мы выходим, — громко и хрипло сказал Егор.
— Только медленно и осторожно, ясно?
— Уговорили.
Егор кивнул стажёру, чтоб тот шёл за ним, и, перешагивая через распростёртые на полу тела, направился к двери.
…Егора допросили восемь раз. Проверили и перепроверили знаками и медиками раз двадцать.
Он рассказал обо всём, добавив от себя только то, что позвал с собой стажёра. И поскольку стажёр официально приписан к Б-четыре, то он естественно воспринял слова старшего как приказ. Так что вся ответственность на нём, на Егоре.
Начальство ворчало и сомневалось, но заставить его поменять показания не смогло.
Утром позвонила Наташа.
— Как ты, Егор?
— Нормально. Ты сама как? Как дети?
— Кир теперь боится, что меня снова заберёт папа, — вздохнула Наташа. — Знаешь, Егор, я решила уехать.
— Куда?!
— Меня сестра давно зовёт к себе, в Подмосковье. А я всё никак не могла решиться: тут же квартира, садик, соседи знакомые, ты… и столько мест, где мы с Женькой гуляли, на свидания ходили…
Она судорожно вздохнула и замолчала на несколько секунд.
Потом продолжила: