Спецслужбы Российской Империи. Уникальная энциклопедия
Шрифт:
Такова общепринятая версия «дела Редля», изложенная основными участниками событий. Но при внимательном рассмотрении эта в высшей степени детективная история выглядит вовсе не такой уж убедительной. Прежде всего это касается доказательств шпионской деятельности Редля. Ни Урбанский, ни Ронге не приводят фотокопии письма, пришедшего на венский почтамт на имя Ницетаса, со швейцарским адресом французского капитана Ларгье, который действительно был арестован в Женеве по подозрению в шпионаже. Поэтому закрадывается законное подозрение – существовало ли вообще письмо? Описывая результаты обыска в пражской квартире Редля, Ронге сообщает, что Урбанский обнаружил «обширный материал», занимавший целую комнату. Сам Урбанский пишет, что у Редля сохранились многочисленные неудачные снимки с секретных документов, свидетельствующие о его неопытности в фотографии. Но никто никогда не называл ни одного конкретного документа, обнаруженного в квартире Редля, что тоже довольно странно.
Но что поражает больше всего, так это описание допроса Редля в отеле «Кломзер». Быстрота и поверхностность допроса просто поразительны! Совершенно непонятно, почему такой профессионал, как Ронге, удовлетворился ничего не значащими словами Редля о том, что он работал в одиночку, и не попытался установить важные детали: кто его завербовал, когда, как передавались донесения и т.д. Также непонятны причины, по которым ему не то что позволили, но предложили немедленно покончить с собой. И т.д. и т.п. Странностей и неувязок в этом деле так много, что возникает закономерный вопрос: а был ли вообще полковник агентом русской разведки? Чтобы попытаться ответить на него, следует ознакомиться с организацией русской военной разведки и ее сотрудниками, работавшими против Австро-Венгрии перед Первой мировой войной.
Разведка против Австро-Венгрии велась как ГУГШ, так и разведотделениями штабов Варшавского и Киевского военных округов. Военным агентом в Вене до 1903 г. был полковник Владимир Христофорович Рооп. Именно он завербовал некого офицера, занимавшего ответственную должность в австрийском Генштабе и в дальнейшем поставлявшего ценную информацию русской разведке. В 1903 г., будучи отозванным из Вены и назначенным командиром полка в Киевском военном округе, Рооп передал свои венские связи капитану Александру Алексеевичу Самойло, в то время служившему старшим адъютантом штаба Киевского военного округа и отвечавшему за сбор разведывательных данных по австро-венгерской армии. Воспользовавшись сведениями Роопа, Самойло нелегально побывал в Вене и через посредника установил контакт с его источником в Генштабе. Тот согласился продолжать сотрудничество с русской разведкой за солидное вознаграждение, и в течение нескольких лет штаб Киевского округа получал от своего неизвестного агента важные сведения. Вот выдержка из рапорта генерал-квартирмейстера округа в ГУГШ, датированного ноябрем 1908 г.:
«За последний год от упоминаемого выше венского агента были приобретены следующие документы и сведения: новые данные о мобилизации австрийских укрепленных пунктов, некоторые подробные сведения об устройстве вооруженных сил Австро-Венгрии, сведения о прикомандированном к штабу Варшавского военного округа П. Григорьеве, предложившем в Вену и Берлин свои услуги в качестве шпиона, полное расписание австрийской армии на случай войны с Россией...» [710] .
710
Алексеев М. Агент № 25 // Совершенно секретно. 1993 год. № 8.
В 1911 г. Самойло переводится в Особое делопроизводство ГУГШ, и туда же передается ценный австрийский агент. В «Записке о деятельности штабов Варшавского и Киевского военных округов и негласных агентов в Австро-Венгрии по сбору разведывательных сведений в 1913 г.», составленной Самойло, этот агент числится в рубрике «Негласные агенты» под № 25. Там же перечислены секретные документы, полученные от него в 1913 г.:
««Krieg ordre Bataille» (план боевого развертывания на случай войны) к 1 марта 1913 г. с особым «Ordre de Bataille» (план боевого развертывания) для войны с Балканами, мобилизация укрепленных пунктов, инструкция об этапной службе, положение об охране железных дорог при мобилизации, новые штаты военного времени...».
В этой же «Записке» Самойло, подводя итоги деятельности агента № 25, пишет: «Дело Редля указывает, что этим агентом и был Редль, однако это отрицает генерал Рооп, которым агент первоначально и был завербован» [711] .
Из сказанного следует, что в Вене был обвинен в шпионаже и покончил с собой посторонний для русской разведки человек. Это подтверждает и тот факт, что перед самой войной, в 1914 г., Самойло вновь выезжал на свидание с агентом № 25 в Берн и получил от него интересующие русскую разведку сведения, хотя так и не узнал имени своего информатора. Следовательно, можно утверждать, что Редль не был русским агентом, так как информация от источника в Вене продолжала поступать и после самоубийства полковника.
711
Там же. № 8.
Возникает вопрос: почему же в таком случае в предательстве был обвинен полковник Редль? Этому можно предложить следующее объяснение. В начале 1913 г. в австрийскую контрразведку поступили сведения о существовании в Генштабе тайного агента, передающего русским секретные материалы. Однако поиски шпиона не дали результатов, что грозило крупными неприятностями руководству спецслужб австрийской армии. В конце концов, Урбанский и Ронге решили сделать «козлом отпущения» Редля, тем более что руководству контрразведки было известно о его гомосексуальных наклонностях. Это обстоятельство делало его уязвимым для шантажа и могло послужить объяснением причин «предательства». Контрразведка быстро организовала «улики» и таким образом вынудила Редля пойти на самоубийство (а возможно, его просто убили). Это являлось необходимым условием «разоблачения» шпиона, поскольку ни о каком суде или следствии не могло быть и речи. После смерти Редля информация о его «шпионской деятельности» была быстро и аккуратно подсунута журналистам. (Впрочем, все могло быть и еще проще: полковник Редль застрелился по каким-то своим причинам, и его самоубийство было оперативно использовано контрразведчиками.)
В дальнейшем миф о предательстве Редля старательно поддерживался на плаву усилиями Урбанского и Ронге, вовсе не заинтересованных в том, чтобы правда об этом деле стала известна. А источник русской разведки продолжал работать, теперь уже под «крышей» погибшего полковника Редля.
Начавшаяся в августе 1914 г. Первая мировая война стала серьезным испытанием для русской военной разведки. Главной ее задачей, как и обычно на войне, было вскрытие военных планов противника, выявление группировок его войск и направлений главного удара. Так, например, о действиях разведки во время наступления русских войск в Восточной Пруссии в августе 1914 г. можно судить по следующему донесению генерал-квартирмейстера 1-й армии: «К началу отчетного года район обслуживался агентурной сетью из 15 человек негласных агентов, из которых трое находились в Кенигсберге, остальные – в Тильзите, Гумбинене, Эйдкунене, Инстербурге, Данциге, Штеттине, Алленштейне, Гольдапе и Кибартах. Планировалось насадить еще трех агентов в Шнейдемюле, Дейч-Эйлау и Торне. Для содержания сети и ее усиления ГУГШ был утвержден отпуск на расходы 30 000 рублей в год.
В течение отчетного года агентурная сеть подверглась серьезным изменениям, главная причина которых – перемена дислокации. В настоящее время на службе состоят 53 агента, из них 41 – на местах, остальные высылаются с новыми задачами» [712] . А старший адъютант разведотдела штаба 2-й армии полковник Генштаба Лебедев в рапорте от 22 августа 1914 г. указывал, что с начала войны в тыл противника для выполнения различных задач было направлено 60 агентов [713] .
712
Аптекарь П. Агенты и резиденты // Родина. 1993. № 8–9.
713
Там же.
Разведка работала достаточно умело, но все было тщетно. Во время наступления 1-й и 2-й армий ее донесения не принимались во внимание (как видим, подобная традиция довольно устойчива – она ведет отсчет еще с 1812 г.). Более того, в штабе Северо-Западного фронта разведданные о том, что можно ожидать нанесения флангового удара тремя немецкими корпусами, были сочтены плодом чрезмерного воображения разведчиков. В результате передовые части 2-й армии генерала Самсонова 28–30 августа были окружены и уничтожены.