Шрифт:
Фаддей Альхов
В краю сосновых изумрудных кружев
Марий Эл – край сосновых изумрудных кружев!.. Удивительный зелёный шум величавых деревьев привораживал, привлекал к себе внимание, манил величественной своей красотой.
С первого мгновения – любовь с годами только увеличивалась и крепла, завлекала и прельщала разнообразными оттенками, отливами, гранями. Автор всё больше и больше погружался в чарующий и прекрасный мир деревьев, радужных лугов и золотистых полей, в мир волнующих душу человеческих отношений. Эти чувства и переживания, которые составляют и определяют суть поэзии, со временем только крепли и становились надежным основанием для стихотворчества.
А родился автор: «Июньским днем в тридцать седьмом –
И Буг-река, и облака клубились кучевые… Спешил в роддом отец пешком, как многие другие. В июньский день цвела сирень, пионов пламя билось, и, что скрывать, отец и мать в смущенье находились. Шумел кругом, гудел Содом, Гоморра оглушала, а властелин – усатый джинн гнал продолженье бала… Он был такой – мой год лихой – зловещим и желанным. Ему пою я песнь свою, родителям – осанна!»
А потом была война – Великая Отечественная…а потом была школа, институт и направление на работу в неведомый сосновый край, на Марийский машиностроительный завод. Тридцать три года жизни своей отдал автор этому предприятию. В марте 1991 года – удостоен почетного звания «Заслуженный энергетик Марийской ССР». С октября 1992 года по октябрь 2003 трудился на Йошкар-Олинской ТЭЦ-1, в машинном цехе и тепловых сетях.
Первая книга стихов «От души и для души» увидела свет 22 марта 2002 года, но только с мая 2006 года, когда состоялась встреча с доктором филологических наук профессором А. Т. Липатовым, начинается новый период в творчестве поэта. Восемь лет – с июля 2006 года по июль 2014 года – ощущал он постоянную и взыскательную поддержку Александра Тихоновича Липатова – мудрого ученого и знатока слова русского, «РУССКОЙ РОДНИКОВОЙ РЕЧИ».
В 2017 году творческая жизнь поэта получила новый импульс: Интернациональный Союз писателей принял его в свои ряды. Появились публикации подборок стихов в альманахе «Российский колокол». Была издана книга стихов «Вековые жизни кольца» (2018). Жизнь продолжается.
I. Читая Николая Заболоцкого
С невероятного мгновения начиналось моё знакомство с Николаем Заболоцким.
«При первом приближении зимы…»
Стихи эти написаны в далекие семидесятые годы двадцатого века. 17 марта 1976 года (случайно?) я приобрёл томик стихов неизвестного мне автора Николая Заболоцкого «Избранное».
Стихотворения – страница за страницей – ложились мне на душу. Перечитывал их неоднократно.
Запомнились навсегда строки:
«Не позволяй душе лениться!Чтоб в ступе воду не толочь,Душа обязана трудитьсяИ день, и ночь, и день, и ночь!»В подражание мастеру были написано и стихотворение «Сыну» как напутствие ему перед дальней дорогой. И когда я был приглашен на семинар «Литературная осень – 76» при Союзе писателей республики, то пришёл я на заседание с этим стихотворением.
(По итогам работы семинара – стихи были напечатаны в альманахе «Дружба», изданном Марийским книжным издательством). Через некоторое время в руки мои попал сборник стихов о труде «Души и мускулов работа», издательства «Детская литература» 1977 года. И именно стихотворением Николая Заболоцкого «Не позволяй душе лениться» он открывался! Я крякнул от удовольствия: правильной дорогой шагаю. 5 мая 1989 года, находясь в Перми, приобрёл книгу Московского издательства «Художественная литература» – «Н. Заболоцкий. Столбцы и поэмы. Стихотворения». Так продолжилось мое знакомство с поэтическим наследием великого русского поэта. Как и Никиту Заболоцкого, автора вступительной статьи к книге стихов, меня «поражала удивительная преданность поэзии, упорная работа над совершенствованием поэтического мастерства, целеустремлённое развитие собственной концепции мироздания и мужественное преодоление барьеров, которые судьба воздвигала на его жизненном и творческом пути».
Мозаика поэтических строк множилась в душе моей. Строк становилось с каждым прочтением всё больше и больше:
«Уступи мне, скворец, уголок, посели меня в старом скворешнике, отдаю тебе душу в залог за твои голубые подснежники», «И над рощей берёзовой, над берёзовой рощей моей, где лавиною розовой льются листья с высоких ветвей, где под каплей божественной холодеет кусочек цветка, – встанет утро победы торжественной на века», «Стоят деревья. Тёмные вороны, сшибая снег с опущенных ветвей, шарахаются, немощны и сонны», «О, я недаром в этом мире жил! И сладко мне стремиться из потёмок, чтоб, взяв меня в ладонь, ты, дальний мой потомок, доделал то, что я не довершил», «Тот, кто жизнью живет настоящей, кто к поэзии с детства привык, вечно верует в животворящий, полный разума русский язык», «сырая хижина дождя», «Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?», «Зацелована, околдована, с ветром в поле когда-то обвенчана, вся ты словно в оковы закована, драгоценная моя женщина», «Сыплет дождик большие горошины, рвётся ветер, и даль нечиста. Закрывается тополь взъерошенный серебристой изнанкой листа».
И особым особняком – «СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ»!..
И, наконец, вот о чём: 19 марта 1938 года Николай Заболоцкий был арестован.
В мемуарах «История моего заключения» (опубликованы за рубежом на английском языке в 1981 г., в последние годы советской власти напечатаны и в СССР, в 1988 году) поэт вспоминает: «Первые дни меня не били, стараясь разложить морально и физически.
Мне не давали пищи. Не разрешали спать. Следователи сменяли друг друга, я же неподвижно сидел на стуле перед следовательским столом – сутки за сутками. За стеной, в соседнем кабинете, по временам слышались чьи-то неистовые вопли. Ноги мои стали отекать, и на третьи сутки мне пришлось разорвать ботинки, так как я не мог переносить боли в стопах. Сознание стало затуманиваться, и я все силы напрягал для того, чтобы отвечать разумно и не допустить какой-либо несправедливости в отношении тех людей, о которых меня спрашивали…»
Факт биографии поэта – немыслимой стойкости и мужества, невероятной честности и порядочности, веры в истинное положение вещей – стал побуждающим мотивом к написанию баллады.
Человечище