Спекулянт
Шрифт:
***
Петербург. 16 мая. 1898 год.
Выборгская набережная. Частный особняк.
Нервное напряжение последних дней вылилось в банальную простуду. Саднило царапающим кашлем воспаленное горло, а суставы отзывались ломкой болью при каждом неосторожном движении. Горячий, сухой озноб закрывал отяжелевшие глаза, и не было сил, чтобы выбраться из-под пухового одеяла.
Денис с трудом приподнялся с постели и наугад пошарил рукой под кроватью в поисках тапок. Можно было и не искать. Шлепки привычно устроились у противоположной стены, под свисающими гирьками часового механизма.
В комнату вошла Юлька, неся в руках поднос с вареньем и горячим чаем. Увидев неуклюжие попытки больного подняться на ноги, она решительно воспротивилась:
– Денис, не вздумай даже вставать! Сейчас я буду тебя лечить.
– Юля, мне кровь из носу нужно быть сегодня на работе.
Слабая попытка была пресечена самым безжалостным образом.
– Один день без тебя обойдутся! Я твой заместитель, сама разберусь.
– Тогда вызови Степана и Платова, пусть ко мне приедут.
– И не мечтай даже об этом! Тебе надо отлежаться.
Тяжелый и глубокий вздох прервался сухим кашлем. Девушка присела на краешек и, прикоснувшись прохладными губами к горячему лбу, прошептала:
– Дениска, ну что ты как маленький. Ты же горишь весь.
– Если не пригласишь их, то сам поеду, - пригрозил он.
– Ну что с тобой поделаешь, - вздохнула она.
– Упрямый ты у меня. Может и мне дома остаться?
– Не надо, - он слабо улыбнулся.
– Без тебя сразу все развалится.
– Коварный льстец!
– рассмеялась Юлька.
– Ладно, я побежала, если что - звони. И не забудь про чай с малиной.
Выпитая чашка обжигающего ароматного напитка добавила сил. Время до приезда сотрудников еще было, и Денис раскрыл приготовленное досье. Написанного оказалось мало - все, что он вспомнил...
"Александр Парвус, псевдоним Израиля Лазаревича Гельфанда. Родился в окрестностях Минска, вырос в Одессе и изучал экономику на Западе. Режиссер событий, которые разворачивались с марта по октябрь 1917 года. Краткий вывод: он был тем человеком, который дергал за нитки за кулисами подготовки Февральской революции, июльской попытки захвата власти большевиками и октябрьского переворота. Учитель Троцкого и уже в 1905 году пытался направлять события в нужное ему русло и попал за это в тюрьму. Тогда же организовал атаку на рубль. В 1915 году убедил Ленина в Цюрихе присоединиться к своему плану. Подготовку и воплощение в жизнь революции Парвус оценил в пять миллионов золотых марок. Но по ходу действий, за два с лишним года до февраля и октября 1917 года, он требовал все больше и больше. В общей сложности на революцию в России немцы потратили около 100 миллионов золотых марок. Некоторые историки говорят о 40 миллионах, но это была та сумма, которую требовал немецкий посол Мирбах в 1918 году, уже после захвата власти большевиками. Это были деньги, которые немцы дали на то, чтобы большевики удержались у власти. Они хотели сохранить завоевания Брестского договора... Вывод: связующее звено между германскими банкирами и революционерами должно быть ликвидировано"...
Денис не заметил, как задремал. Очнулся от осторожного стука в дверь.
– Барин, к вам два господина пожаловали, - осторожным шепотом известила его Глашка.
– Проводи их в мой кабинет. И принеси коньяк с лимоном...
Ерофеев с Платовым смущенно топтались в коридоре. При виде шефа оба расплылись в сочувствующих улыбках, но Денис сразу пресек возможные расспросы, сделав приглашающий жест:
– Прошу вас, господа, располагайтесь.
Он грузно опустился в скрипнувшее кресло и, дождавшись, когда рассядутся гости, предложил:
– Коньячку не желаете? Нет? А с вашего позволения, немного употреблю. Знобит, знаете ли.
Приятное тепло растеклось по желудку и в голове прояснилось. Начать решил с самого неприятного вопроса, протянув папку Платову.
– Павел Антонович, прочитай это.
Досье было скорректированным, оригинальную версию он, естественно, показать не мог. Изучение заняло не более минуты.
– Что вы хотите, Денис Иванович?
– глухо спросил штабс-капитан.
Догадаться, какое последует распоряжение, было не сложно.
– Эта проблема должна быть устранена.
Ерофеев безучастно разглядывал муху, пытавшуюся выбраться из оконного переплета.
– Я офицер, а не наемный убийца!
– отчеканил Платов.
Это было жестоко, но выбора не оставалось.
– На "Мюрексе" погибло восемнадцать человек.
– Это трагическая случайность!
– Но, это было?
– Здесь нет моей вины!
– А чья она?..
Муха, наконец-то, высвободилась из плена, но тут же зацепилась крылом за паутину. Терпеливо сидевший в засаде паучок, неспешно заковылял к своей жертве.
– Я когда простыну, так сразу в баньку иду, - подал голос, молчавший до сих пор Ерофеев.
– Пропарюсь от души, сто грамм казенной выпью и...
– И направляюсь к знакомой вдовушке, - закончил за него Денис.
– Это еще зачем, шеф?
– озадаченно спросил отставной сыскарь.
– Чтобы пропотеть хорошенько.
Рассмеялись все. Возникшее, было, напряжение, потихоньку начало спадать. Денис поднялся из кресла и встал перед сникшим Платовым.
– Это война, штабс-капитан. Невидимая. Война против нашего отечества и мы не имеем права на поражение. И жертвы в ней будут. Вас, Павел Антонович, я ни в чем не обвиняю - вы все сделали правильно. Но, один этот человек может принести вреда больше, чем дивизия янычар. Думайте... Разговор с этими господами должен быть коротким - их надо давить, как последнюю гадину!
Речь была пафосной, но отлично подходила для этой ситуации. Командир диверсионной группы сделал еще одну попытку:
– Но есть же закон, Денис Иванович. Есть полиция, следствие... есть суд, наконец.
– Еще есть стряпчие и продажная пресса, поднимающая вой каждый раз, когда мы сажаем таких субчиков, - вмешался Ерофеев.
– Ты поверь мне, Паша, я на этих господ насмотрелся предостаточно. Денис Иванович правильно говорит: давить их надо, и беспощадно.
Муха вырвалась из лап мохнатого хищника и с радостным жужжанием устремилась на волю.